Оставь меня в покое!
Глава 1. Участь праведника
– Да.
Олег посмотрел на часы.
– Да, спасибо.
Следовало закругляться.
– Нет, ещё не думал.
Он хотел разбить телефон о стену.
– Спасибо за беспокойство, я позвоню, как всё организую. Пока.
Столкновения со стеной, телефону было не избежать. С неразборчивыми звуками мужчина рухнул на диван, закрывая лицо руками, в попытке подавить рыдания. Телефон лежал неправильно, брошенный яростно, со всей силы.
Надо же, стоит человеку, впервые за долгие годы, пересесть с баранки на собственные ноги, как он становится жертвой плохого вождения. Олег приехал, как только ему позвонили. Тело уже увезли, но на дороге всё ещё стояли безразличные полицейские, праздные зеваки и случайный водитель-свидетель, спокойно курящий у обочины.
В жизни своей он не раз видел смерть, в самых разных проявлениях, но ничто не было для него сокрушительнее этой, бессмысленной и беспощадной. Когда ты просто стоит на месте, не в силах осознать случившееся, машинально отвечая на вопросы, пытаясь понять, где реальность.
Случилось это прямо под окнами офиса. Причина, по которой она оттуда вышла, была, в сущности, не важна, главное то, что умирает человек нелепо. Умирает один, так же, как и рождается.
Труп сейчас находился в морге. Олегу хотелось думать, что там над ним не будут издевательски посмеиваться, оскорбительно именовать. Стоило бы, наверное, выбросить из головы эту чушь, забыть о ситуации хоть на мгновение, но невозможно выбросить на помойку целую жизнь. Даже когда он тряс, явно пьяного врача, тот лишь спокойно отвечал: «Она уже была мертва, когда мы приехали». Уже мертва.
Сегодня у них был запланирован вечер фильмов, но он не хотел смотреть их в одиночестве и плакать, поэтому вооружившись двумя бутылками самого оптимистичного напитка, Олег включил новости.
Война на Украине, война на Украине, война на Украине, обсуждение войны на Украине, кулинарное шоу.
На последнем стоило остановиться.
– Добавляем в растопленное масло столовую ложку муки, вот так, рассыпая, – дородная женщина на экране выглядела бледно. – Обычно я добавляю на глаз, но лучше, конечно же, следовать рецепту.
– На глаз, – Олег хмыкнул и поправил очки. – Я что блять, похож на повара?
– Дальше убираем овощи с огня и…
Олег молча переключил канал и опрокинул в себя уже третью рюмку.
– Поймите, коллега, ваши расчёты лишены смысла, – судя по собравшимся за столом старикам, дискуссия либо уже была научной, либо только намечалась. – Уже давно всем известно и доказано, что мы можем спокойно существовать, не думать о нашей Звезде. Более страшные проблемы сейчас происходят локально: войны, эпидемии, голод, в конце концов. Как вы планируете поддерживать жизнеспособность космической колонии или огромного корабля, когда здесь, на Земле, наплыв беженцев из-за голода? Когда милитаристы во власти западных стран вбрасывают деньги в орудия всеобщего уничтожения, вместо развития продовольственного сектора и медицины? Если у вас есть только идея, то она не имеет фактической силы без плана.
Аплодисменты.
Они рукоплескали этому лицемерному выблядку в дорогом костюме, пока уставший взгляд учёного напротив, фокусировался на собеседнике. Было в нём что-то с кафедры, что безобидное. Видно, что попытка донести до собеседника свою мысль удаётся с трудом. Хотя, скорее не удаётся.
– Плана нет, как вы правильно заметили, Иван Степаныч. Но плана нет не потому, что я идиот, а потому, что его в принципе быть не может. У нас с вами осталось всего десять лет беззаботной жизни и радостного истребления друг друга. Я уже демонстрировал здесь свои расчёты, чистейшая термодинамика, если небесные тела всё ещё подчиняются всем известным законам, значит, я не могу ошибаться.
– А почему вы не направите свои расчёты во всемирные организации, к чему вам этот пиар на телевидении? – саркастично заметил лысеющий ведущий.
Зад поддержал его одобрительным и совершенно безмозглым ропотом.
– Хотя бы потому, что в этом нет смысла, – пожал плечами неизвестный. – Посудите сами, за столько лет, вместо нормального развития космической программы, с перспективой полного отказа от Земли, белые люди лишь истребляли друг друга. Я не считаю, что мне способен кто-то поверить хотя бы потому, что человечество отличается, на мой взгляд, удивительно извращённой формой тяги к жизни. Суицидальные наклонности соседствуют с тотальным страхом смерти. Трудно созидать, когда дрожишь в ожидании ядерного удара.
Олег скромно похлопал старику, в мёртвой тишине отупевшего зала.
– Белые люди? – ведущий склонил голову, как ворон. – Вы расист?
– Нет, просто констатирую факт, – он снова пожал плечами, скорее от бессилия. – Мы же с вами, белые, и именно наши предки когда-то создали то, что мы гордо именуем цивилизацией. А сейчас их потомки соревнуются с космосом в том, кто эту цивилизацию уничтожит быстрее. И вот тут, я вам не смогу дать однозначного вердикта. Поймите, я говорю с вами, как старик. Сейчас абсолютно не важна ваша религиозная, политическая или даже научная позиция. Все политики и учёные неизбежно умрут, так же, как обычные люди. Это судьба постигнет грешника, и праведнка.
– Ну ладно, ладно, мы уже поняли вам пессимистичный настрой, профессор, можете не продолжать! – беспардонно прервал его оппонент.
– Пусть продолжает, мать твою! – пьяный выкрик Олега потонул в хохоте зала. – Козлы ебаные!
Неожиданно появились помехи. Олег пощёлкал каналы – везде одинаково, странно. Решив, что сейчас не время скандалить с провайдером, он выключил телевизор и положил пульт на столик. Потом переложил на диван. Теперь ему хотелось бросить пульт в телевизор, но он переборол это желание, почему-то, стремительно трезвея. Первую бутылку он опустошил лишь наполовину, а желание продолжать уже не было. Оно уступило место какой-то глубокой, чёрной злобе, которую мужчина поспешил выместить в месте, специально для этого предназначенном.
В их не самой большой четырёхкомнатной квартире, одна из комнат была оборудована под импровизированный спортзал: дорожка, гантели, стойка со штангой и груша. Это немного, но для того чтобы держать себя в форме, более чем достаточно. Одно время они планировали сделать здесь детскую комнату, но что-то не задалось, поэтому всё осталось неизменным, напоминая о совместной неудаче.
Он выключил в зале свет и потянулся. Тьма за окном окончательно сгустилась, поглощая одинокие оконные огоньки. Олег прижался к стеклу, пытаясь разглядеть в темноте хоть что-то, но, похоже, даже мир оплакивал её смерть, скрывая от него свои слёзы.
По подоконнику загремели капли.
– Ничего удивительного, сейчас же осень, – пробормотал, и тут же одёрнул себя Олег. – Придётся привыкнуть к тому, что никто не слушает моё бурчание.