Артур бежал за Тимуром через пыльные, залитые зноем дворы. Петлял между машин, перемахивал невысокие заборчики, отскакивал от пешеходов. Он запыхался, взмок и устал, удары ног о землю гулом отдавались в голове. Тимур не оглядывался, не останавливался. Он был на две головы выше, худой, жилистый и длинноногий. Бег для него – естественно и нормально. Он любил бегать. Артур же больше всего в своей работе ненавидел именно это.
Они выбежали к дороге, в несколько больших шагов перемахнули ее на красный свет под автомобильные гудки. Артур выставил руку, зацепился за светофорный столб, чтобы остановиться, согнулся пополам и попытался отдышаться. Горло пересохло и саднило, в ушах шумело, пот градом тек по лицу, по шее, впитывался в темную, промокшую насквозь футболку. Тимур не успел затормозить, пробежал мимо и остановился дальше, уперся в колени и дышал как загнанный зверь. В глазах темнело.
– При… приш… пришли… – смог выдавить он и с шумом вдохнул.
Артур махнул рукой, чтобы его не трогали. Горячий воздух жег легкие.
Тимуру удалось выпрямиться и оглядеться.
– Все… я… все…
– Ты уверен? Что мы… – Артур не смог договорить, скривился от боли в саднящем горле.
– Желтый забор… фух… парк… да… оно…
Сделав глубокий обжигающий вдох и распрямившись, Артур осмотрелся. Желтый забор психиатрической клиники заворачивал на перекрестке и уходил далеко в парк. Тенистая улица шумела машинами, плавилась от температуры. В груди раненой птицей билась тревога, стучала по ребрам и сжимала сердце в тиски.
– Ты видел, кого нам надо спасать?
Артур трясущимися руками выковырнул сигарету из пачки и чиркал зажигалкой. Палец то и дело соскакивал, огонь гас.
– Чего не видел, того не видел, – ответил Тимур.
Он удивленно глянул на друга, но тут же отвлекся на снова погасший огонек. Сердце болезненно сжалось. Они рядом. Он знает.
– Ты всегда видишь, – возразил Артур, больше чтобы выплеснуть раздражение.
– А теперь не вижу! – огрызнулся Тимур и схватился за бок, поморщился.
Они смерили друг друга недовольными взглядами и отвернулись в разные стороны, сканируя улицу. Артур подумал, что быть видящим все- таки проще, чем чувствующим. Ты точно знаешь, зачем пришел.
Внутреннее чутье заставило его повернуться влево, к дому через дорогу. Тимур продолжал оглядываться. Артур, наконец, совладал с зажигалкой и снова пристально посмотрел на дом. Ничего, ни единой зацепки. Сердце билось о ребра, пропускало удары.
Смотреть!
Артур замер, Тимур повернулся.
Он увидел. Ее. Вышедшую из магазина. Невысокую, темноволосую, в длинном легком платье. Она хмурилась, смотрела в землю, словно решала задачи в уме, быстро шла в их сторону твердой, уверенной походкой.
– Попадет под машину? – спросил Тимур. – Я не вижу…
Артур прислушался к себе и понял, что совершенно не чувствует той тревоги, которая гнала их через бетонные дворы. Внутри вдруг воцарилось полное умиротворение.
– Она же… – Тимур осекся.
Он и сам понял. Она их. Она своя. Ее энергетика в разы сильнее и отличается от энергетики других людей. И не просто отличается. Она знакома ему.
– Двоякая, – пробормотал Артур.
Тимур встрепенулся, огляделся, но снова вернулся к девушке. Она подошла к краю тротуара, подняла глаза на красный сигнал светофора, вздохнула и посмотрела прямо на Артура. Взгляд прошил его насквозь, добрался до самого сердца, навсегда отпечатался в памяти. Он выдохнул и понял, что всю свою жизнь шел к этой встрече. Что она только что сразила его, приковала к себе до скончания времен.
– Я женюсь на ней, – шепнул он.
Тимур сделал вид, что ничего не услышал, покачался и отвернулся, сунув руки в карманы.
Красный потух, вспыхнул желтый, а за ним зеленый свет. Девушка огляделась и шагнула на пешеходный переход. Поравнявшись с Артуром, она снова подняла глаза. Словно узнала…
– Сделаешь что- нибудь? – поинтересовался Тимур.
– Я ее знаю… – пробормотал Артур. – Знаю!
– Знаешь?
– Знаю!
Память подсунула ему промозглый дождливый день. Он бежит по лестнице вниз, на первый этаж, с размаху открывает подъездную дверь. Она стоит возле черной машины его отца, ей двенадцать, она напугана, а в зеленых глазах стоят слезы. Светает, никто не знает, что они с мамой уезжают, а потому никто не провожает. Они сбегали. Тихо и быстро. Девочка поднимает глаза на него, хмурится и тут же опускает голову. Они почти не дружили, но росли вместе, потому что их родители были друг другу как брат и сестра. Но она была младше, да и нечего было девчонке делать с мальчишками. Она любила читать тихонько в уголке, рисовать, танцевать или играть в куклы. Им было скучно вместе. Но в то утро он вдруг понял, что это подло, этот их отъезд. Ее мама была самым близким человеком его отцу и ему. Они не могут уехать вот так! Он быстрым шагом подходит к девочке и крепко обнимает, шепчет ей, что найдет ее и привезет обратно, что ему будет грустно без нее, что он сделает все для их скорейшего возвращения. Девочка хлюпает носом, кивает и украдкой утирает слезы ладошкой.
Прошло четырнадцать лет. Он давно забыл свои обещания и вырос. Когда девочка вернулась с мамой из Волгограда десять лет назад, они увиделись несколько раз, поняли, что друг друга совершенно не знают, а общаться им не о чем. Артур иногда приходил в гости с отцом, но чаще находил повод увильнуть от встреч. Ему было скучно, а от нравоучений ее мамы он давно отвык.
