Я потерялась. Я не знаю, как выбраться. Как выбраться из этого пространства. Я не знаю, как найтись. Я смотрю по сторонам, и не понимаю, где я. Я вспоминаю, где я. Нахожусь. Я, правда, здесь? Я, правда, нахожусь? Нет, я теряюсь. Я подхожу и трогаю стены. Они не рушатся. Я отключаюсь. Я пишу. Пишу, пишу, пишу. А жизнь? Она подождет. Она не существует. Есть только книга. Пустая книга, мне нужно написать. Мне нужно заполнить пустоту. Раньше, я испытывала экстаз, видя, как слова появляются. Сейчас, я испытываю страх, потому что, кроме этих слов не существует ничего. Мое литературное «я» убивает «я „реальное. Я реальное сидит недвижно, запертое в своей голове. Мои руки немеют. Паралич подкрадывается быстро. У меня была жизнь. Наверно. Не совсем уверена. Предположим, что была. Я ждала, я бежала. Я обнимала. Я целовала. Мы пили кофе. Мы прятались в машине. Я уезжала и приезжала. Я… Я пишу. Я просто пишу. Это побег от реальности, в которой я бы предпочла находиться больше. Но в другой реальности. Там, где есть жизнь. А сейчас, кто-то нажал на паузу. Реальность стала видимой. Она есть, но ее нет. Никаких действий не происходит в самой жизни, которая и отличается от смерти лишь тем, что там есть действия. Что там, я бегу, обнимаю, целую… Мне не обходимо развитие сюжета. Нет, я не имею в виду рассказ. Жизнь. Мне нужна жизнь, я хочу жить. Но кто-то поставил мою жизнь на паузу. Я не могу оставаться неподвижной. Хоть я и похожа на застывшую. Но это не так. У меня внутреннее движение. Снова внутреннее. Снова это слово“ внутри». Я пишу: один рассказ, второй, пишу одновременно, не заканчивая ни первый, ни второй, но я закончу. Я напишу много, потому что мысли разрывают. Я проживаю много историй. В своем художественном пространстве. Я практически не выныриваю, я внутри текста. Выныриваю по крайней необходимости, когда нужно покурить, поесть, справить нужду. Когда нужно пойти в институт, послушать лекции. Я выныриваю, чтобы проверить, а здесь ли я вообще? Я забываю о реальном мире. Я выныриваю, и удивляюсь. Мне казалось, что реальный мир это тот кабак или то поместье с бабушкой Асимой. Или еще что-нибудь. Мой текст становится объемным. Я нахожусь в трехмерном пространстве. А может и не в трехмерном, а может в каком-нибудь другом. И я там хожу, наблюдаю со стороны или даже участвую. Как драматург оказывается на сцене театра. Как если бы Гоголь ходил между этого вопросительного знака, и между восклицательного. Я старая. Когда я успела постареть? Я подхожу к зеркалу. Седые волосы. Я себя не узнаю. Может это не я? Может это очередной рассказ. Нет. Это точно я. Я оглядываюсь по сторонам. На полу валяются много книг. Я подхожу и беру одну. На корешке мое имя. Точно, это же мое имя, вспоминаю я. Может я потеряла память. Я не помню свою жизнь. А где все? Я вспоминаю ничего. Вспоминаю то, что у меня нет ни кого. Не друзей, ни семьи, ни детей, ни любимого человека. А он был? Я смутно припоминаю машину, в которой мы прятались.
