Через несколько дней я уеду из своего родного города. Поеду учиться в колледж, находящийся в соседнем городе. Я поступила на факультет психологии, как и хотели мои родители. Сама же я мечтала стать художником. Но мать и отец были против моего увлечения, поэтому пришлось забыть о своем хобби. Тогда от скуки я сконцентрировалась на учебе и нелюбимой психологии. Я старалась, в первую очередь, для родителей. Хотела, чтобы меня хвалили. Но похвала — это не про маму и папу. Лишний раз проявить эмоции? Это не для них. Это для простолюдинов. Я задыхалась в своем доме. Просто задыхалась. Хотела вырваться. Ждала выпускной год, как ничто до этого. Но я знала, что не уеду в большой город, не вырвусь из своей золотой клетки. Родители всегда считали, что проявление любви — это подачки. Деньги, дорогая одежда, телефон. Но нет. Я не этого ждала от них. Мне всегда не хватало объятий. Простых. Человеческих объятий, наполненных любовью. Но этого у меня не было. Родители видели во мне не свою дочь, а источник доходов. Сначала они вкладывали в меня, а теперь ждали, что я буду отрабатывать вложения. Поэтому не хотели отпускать меня далеко. Поэтому я не смогу вырваться. Поэтому еду в соседний городок, где есть мало-мальски колледж. Спасибо и на этом, как говорится.
Мама сказала, что теперь, когда мне исполнилось девятнадцать, они больше не будут содержать меня. Теперь я должна им помогать. Должна пойти учиться, а потом найти работу, чтобы отправлять им деньги. Меня не спрашивали, смогу я или нет. Просто должна. Я бы не против им помочь… Но как? Я еще не начала учиться, но сразу же должна найти работу? Я же еще не встала на ноги. У меня ничего нет. Кроме койки в общежитии и бюджетного места в колледже.
Я просто не знала, как сложится моя жизнь. Мне было страшно.
Папа сказал, что поможет мне отвезти мне вещи. На этом все. Дальше сама. Так они меня хотели сделать взрослой. Мо-лод-цы! Надо вручить им статуэтку «Родители года!»
Они всю жизнь растили меня в тепличных условиях, а теперь просто вытолкнули в реальную жизнь без подстраховки.
Медленно закрыла чемодан. Всё. Все вещи сложены. Села на кровать и тяжело вздохнула. Обвела комнату взглядом. Всё такое родное. И в то же время чужое. Я не чувствовала себя комфортно в собственном доме. Не чувствовала. И было обидно до слез. Ведь я видела, как мои родители общаются с посторонними людьми. Моя мама, учитель истории, прекрасно ладит с людьми. Она со всеми добродушна, улыбчива, а с учениками старшей школы ласкова. Отец же владелец сети небольших магазинов, хоть и был строг со своими подчиненными, но дружил с ними вне работы.
А я словно дополнение к родителям. Меня, как картину, выставляли на общее обозрение, показывали мои медали, грамоты и красный диплом. Хвастались мною. Не замечая, что делают мне больно, как ранят меня, как…
— Стоп, Мара, хватит, — остановила поток своих мыслей, заправив свои длинные черные волосы за уши. — Жалостью к себе ничем не поможешь.
Чтобы отвлечься, села за ноутбук, чтобы еще раз, в тысячный, прочитать информацию про городок, где буду жить ближайшие четыре года.
Зимний город. Где только три месяца в году нет снега. Даже в мае иногда идет снег. Такой климат мне не нравился. Я любила тепло. Любила солнце. А в этом городе его мало.
Население там небольшое. Всего около двух-трех тысяч. Скорее всего, все друг друга знают, и я буду выделяться. Новенькая. Чужая. Меня могут не принять. И это тоже пугало. Но я старалась контролировать себя.
Еще там два колледжа. Военный и тот, где буду учиться я.
И одно большое общежитие для двух учебных заведений.
Фух.
Дрожь в руках.
На глазах слезы.
Зажмурилась и сжала кулаки.
Хочу, чтобы там я была счастлива. Хотя бы там.
Хочу найти друзей. Хочу быть любимой и полюбить.
Хочу понять, как это быть — кому-то нужной.
— Мара, пора ужинать. Спускайся. Мы ждем тебя, — строгий голос матери раздался по ту строну двери, а потом послышались ее легкие шаги. Она не дождалась меня, пошла на кухню. Вздохнула и пошла следом за ней, лучше ее не злить и не задерживаться. Внизу меня действительно ждали за столом. Они не приступили к еде, пока я не села за стол.
— Приятного аппетита, — чинно проговорил отец, пригладив лысеющую голову, мать искусственно улыбнулась красными губами.
— Приятного аппетита, — вяло повторила я. На тарелке был кусок курицы, три кусочка помидора и листья салата.
Ужин прошел в тишине, после горничная убрала грязную посуду со стола. Когда она наклонялась за моей тарелкой, то я заметила, как папа смотрел на нее. И она отвечала ему игривым взглядом. Неужели между ними что-то есть?
Да я и не удивлюсь.
Я уже давно не верила в свою семью. Нас словно никогда и не было…
Так прошло несколько дней.
В день отъезда я встала рано утром, умылась, заплела косу и уставилась на свое отражение. Слишком бледная. Слишком банальный цвет глаз — карий. Слишком маленький рост. Слишком тонкие губы и слишком маленькая грудь. Слишком, слишком, слишком…
Хлопнула ладонью по стеклу. Не разбила. Уже хорошо. Отвернулась от зеркала. Все. Сегодня я больше не хочу смотреть на свое отражение.
Завтракать не стала. Ограничилась чаем. Мама уже уехала на работу, она и другие учителя готовят школу к учебному году. Поэтому попрощаться с ней не получится. Хотя она знала, что мы увидимся только через год, так как договорились, что на зимние каникулы я не приеду, ведь родители собрались в отпуск в какую-то теплую страну. Да я только и рада. Без них будет лучше. Хочу насладиться каждой минутой свободы.
Дорога заняла целых четыре часа. Да только потому, что папа ехал, как черепаха. Но я не стала ничего ему говорить. Не хотелось ругаться. Весь путь мы молчали, ехали в тишине. Даже радио не играло. И эта тишина действовала мне на нервы. Я чуть с ума не сошла. А когда увидела вывеску города, чуть не завопила от радости. Но когда мы только подъезжали к границе, то столкнулись с местными жителями. И эту встречу сложно назвать приятной…
Сначала вдалеке послышался шум, приближающийся мотоциклов. Я обернулась и увидела, что нас догоняют байкеры. Я насчитала десять человек. А потом стало происходить что-то странное. Сначала от всей группы отделилось три байкера, они обогнали нас и стали ехать прямо перед нами. Я посмотрела на отца. Заметила, как он напрягся. Руки сжали кожаный руль, а лоб покрылся потом. Затем двое мужчин тоже отделились от группы и стали обгонять наш автомобиль с обеих сторон. Я тут же дернулась в сторону своего окна и увидела, что наравне с машиной едет парень, который широко мне улыбался. Его глаза были скрыты солнцезащитными очками. А потом он отнял одну руку от руля и снял их. Его карие глаза серьезно посмотрели на меня, и мне стало не по себе от этого взгляда, поэтому я поежилась. И действительно стало страшно. Никто не знал, что ожидать от этих парней.
