У людей, собравшихся этим вечером в доме, было больше денег, чем у иных европейских стран. Гости даже не пытались это скрыть – напротив, свое богатство они демонстрировали миру так, как модели демонстрируют на подиуме новые платья. Бывают праздники, где сорить деньгами считается дурновкусием, почти пошлостью. Туда приезжают в джинсах и свитерах – белых у мужчин, пастельных оттенков у женщин. Такие джинсы и свитера тоже стоят как подержанный автомобиль, просто это не очевидно.
Но здесь и сейчас не в цене оказалась как раз скромность. Поэтому к крыльцу особняка один за другим подъезжали элитные автомобили – настолько новые, что простой смертный их даже в интернете не видел, или настолько старые, что битву за них с готовностью устроили бы лучшие музеи мира. На шеях женщин мерцали ожерелья, которые в другое время хранились в банковских ячейках, ведь попытка оставить такое дома сродни самоубийству. Одни мужчины сияли так же ярко, демонстрируя творения лучших кутюрье. Другие предпочитали сдержанные классические образы и повышали себе цену иначе – небрежно подбрасывая в разговор имена тех, кому они лично жали руку.
Собственно, на такие праздники и приезжали ради демонстрации. Ради знакомств. Ради того, чтобы показать: меня пригласили – следовательно, я чего-то стою. На виновницу торжества всем было плевать, гости просто не афишировали этого. Они прекрасно знали, что именинница – это тоже ресурс, такая же драгоценность, которую достают из банковской ячейки по особым случаям.
Но они не говорили об этом даже друг с другом. Тут уже не важно, кто кому доверяет. Во-первых, в мире таких денег никому доверять нельзя. Даже родным – они заинтересованные наследники с того возраста, в котором они в состоянии разобраться в праве наследования. Во-вторых, если тебе повезет и твой собеседник окажется надежен, никогда не знаешь, чье чуткое ухо притаилось в ближайшем букете королевских белых роз.
Поэтому уважаемые гости старательно играли свои роли и делали вид, что жаждут увидеть виновницу торжества. Сказать ей что-нибудь хорошее, те дежурные слова, которые пригождаются на каждом празднике и ничего по-настоящему не значат. Вручить подарки, которые, согласно правилам хорошего тона, должны хоть немного превышать средства, потраченные хозяевами на прием каждого гостя. А потом забыть об этой девушке до следующего года или хотя бы до Рождества.
Впрочем, даже спрашивая о ней, гости знали, что не увидят ее до назначенного часа. Это ведь не какой-нибудь детский праздник в забегаловке на окраине, когда ты подходишь к имениннику, едва добравшись! Это дорогое торжество было идеально срежиссировано – даже при том, что участники действа не посетили ни одной репетиции. Они жили в этом мире достаточно давно, чтобы понимать свои роли с полунамека.
Именинница не вышла к гостям сразу. Нет стола для подарков. Двери в бальный зал закрыты. Следовательно, сначала соберутся все гости, потом их одновременно впустят в главную гостиную. И уже когда они войдут туда, главная звезда вечера торжественно спустится к ним по устеленной коврами лестнице, а они будут хлопать и восхищаться. Как будто так сложно сообразить!
Они не торопились, не нервничали и не выражали недовольство. Да не было никакого недовольства – они сами порой устраивали праздники по такому же принципу! Гости до последнего не сомневались, что все под контролем. Когда распахнулись золотые двери, ведущие в бальный зал, они неспешно направились туда, к белому мрамору, к золотым колоннам, к сиянию хрустальных люстр.
Ну а потом были крики одних и потрясенное молчание других. Неспешное движение толпы, напоминающее течение величественного океана, сбилось. Кто-то побежал прочь. Кто-то поспешил пробиться вперед, не дожидаясь своей очереди. Кто-то плакал. Кого-то вырвало, и тут даже великолепно вышколенные слуги не спешили на помощь – они были потрясены не меньше, чем гости.
На первый взгляд в зале все было правильно. Роскошные цветочные композиции у стен. Радужные блики хрусталя на светлом мраморе. Красный ковер на плавном изгибе лестницы. Справа от лестницы – большой стол для подарков, пока еще пустой. В центре – роскошный фонтан, в котором разместилась ледяная скульптура – общая тема праздника, та самая дизайнерская фишка, которая позволяла гостям понять, чем сегодняшнее торжество отличается от многих других.
Но по замыслу дизайнера фонтан и лед должны были оставаться чистыми. Белый, голубой и серебристый цвета – как символ свежести и юности. Никаких ярких пятен. А теперь яркие цвета были – и исчезнуть уже не могли… Волны бурлили красным, разбавленным водой. По частично сломанной ледяной скульптуре расползлась багровая сеть, уже замерзшая, смотревшаяся почти черной из-за сияния, обеспеченного скрытыми внутри льда лампами. На вершине жуткой композиции – та самая девушка, которую все ждали. Прекрасно юная, в нежном золотистом платье, цвет которого едва распознавался из-за пропитавшей ткань крови. Пробитая насквозь так, что не оставалось сомнений: она упала с лестницы, по которой должна была величественно спуститься. Похожая то ли на экзотическую бабочку, добытую коллекционером, то ли на жертву языческого культа.
Уже это было страшно – и смерть, так грубо ворвавшаяся в праздник жизни и юности, и багровая кровь, безвкусно и неуместно расчертившая лед. Казалось, что хуже не будет – в это верили те, кто наблюдал чудовищную картину издалека, со стороны дверей, а то и вовсе не входя в зал. Те же, кто оказался в первых рядах, видели куда больше. Они как раз не кричали, они застыли в тишине, пытаясь понять, на что именно смотрят.
Наконец одна из женщин, оказавшихся так близко, что алые брызги из фонтана уже исчертили подол шелкового платья, решилась задать вопрос, который сейчас не давал покоя очень многим:
– Господи… что у нее с лицом?
