Евгений Голубовский - И море, и Гомер – всё движется любовью…

@biblioclub: Издание зарегистрировано ИД «Директ-Медиа» в российских и международных сервисах книгоиздательской продукции: РИНЦ, DataCite (DOI), Книжной палате РФ

© Е. Голубовский, 2022

© О. Губарь, предисловие, 2016

© А. Голубовская, фото, 2022

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2022

Что заставляет меня, 85-летнего человека, садиться перед компом, писать.

Если одним словом, то – любовь.

Любовь к родному городу. Одесса всегда была достойна любви. Да, она меняется, не всегда в лучшую сторону. Да, её целенаправленно разрушают… И всё же, всё же, всё же…

И шум волн тот же, что при Пушкине, и запах акации тот же, что при Жаботинском… И пришла строка Мандельштама, без которой уже не мог представить книгу – «…И море, и Гомер – всё движется любовью.»

Написал – книга. Но книга – это не жанр, я сложил из своих записей в фейсбуке не календарь, а лирический дневник. Мои отклики на даты и события, книги и писателей – читателей.

Любовь к своему читателю. К тому, кто не бросил читать книги, ходить на выставки, слушать музыку. Вы скажете – их всё меньше. Тем больше их нужно любить, поддерживать огонёк сотворчества.

Год тому я, поддавшись уговорам дочери и друзей, сложил дневник своих постов из фейсбука за 2018 год. И тогда же обещал – ебж – так Лев Толстой шифровал – если буду жив – в этом, 2021 году собрать книгу из постов 2019 года. Тем более, что моя коллега по «Вечерке» Галя Тульчинская собрала все мои дневниковые записи. Спасибо ей огромное.

У этого дневника со временем вдруг проявившееся свойство. За год ушли из нашей жизни замечательные люди, мои друзья Олег Губарь и Михаил Жванецкий, Юлик Златкис и Аркадий Львов… – а в этой книге они все живые, они действующие лица трагикомедии под названием – жизнь. Серия моментальных фото, а ещё не воспоминания.

Будем учиться любить живых. Неправда, что «они любить умеют только мёртвых».

Кстати, и иллюстрации в этой книге живых и уже ушедших художников. Когда-то, покидая Одессу, наш друг, коллекционер Люсик Беккерман оставил нам альбомчик XIX века для рисунков. В нём уже были пять-шесть работ, альбом в нашем доме пополнялся рисунками друзей, приходивших в гости художников, одесситов и москвичей, тбилисцев и львовян… Пришло время показать и их читателям.

Посвящаю книгу памяти моих друзей.

Посвящаю книгу своим друзьям, поддерживающим и сегодня меня. И прежде всего дочери Ане, внучке Соне.

И спасибо читателям, благодаря финансовой помощи которых выходит эта книга «И море, и Гомер – всё движется любовью».

Живой голос.

Это предисловие не планировалось.

Книга воскрешает мой 2019 год. Олег был рядом.

Но в этом, 2021 году, когда книгу составлял, имя Олега Губаря ежедневно всплывало в наших разговорах с Аней, с Мишей Пойзнером, Феликсом Кохрихтом.

Книга уже была свёрстана, когда Аня напомнила, что в 2016-м Олег написал пару страниц о нашей с ним жизни, опубликовал в альманахе. И я принял решение после своего предисловия о любви опубликовать текст Олега. Е. Г.

Евгений Михайлович Голубовский – «моя броня и кровная родня». Если бы не его деятельное участие, моя судьба могла бы сложиться как-то иначе. Вполне вероятно, не сумел бы реализоваться по тому сценарию, который выстроился в итоге.

«Вечернюю Одессу» и «Комсомольску iскру» в 70–80-е читал весь город. Аудитория составляла сотни тысяч. Сегодня о таком многие СМИ могут только мечтать, в том числе сетевые. Даже нештатный сотрудник мог проснуться знаменитым или, по крайней мере, широко известным благодаря буквально одной острой, актуальной или занимательной публикации. «Вечерка» в самом деле зажигала звёзды. Деревянко, Гипфрих, Михайлик, Лившин, Лошак, Романов, Розов, Крохмалёва, Кердман, Грудев, Рыковцева, Женевская, Марущак, Ромм… Вечеркинцы были не менее популярны, нежели солисты оперы, ведущие актеры оперетты, русского театра или лидеры «Черноморца». Голубовский – эрудит, книжник, мастер, заведующий отделом культуры; публикации чрезвычайно востребованные, далеко не всегда «идеологически выверенные», часто новаторские.

С Евгением Михайловичем меня познакомила словесница Лидия Мартыновна Полуянова, мать знакомого одесситам старшего поколения художника Алёши Лопатникова. То был довольно сложный для меня период: после перенесённого клещевого энцефалита заново учился ходить, настраивался оптимистически, стал что-то пописывать в университетской газете, куда перевелся в штат с одной из кафедр естественных наук. Тут я как бы не о юбиляре, а о себе любимом, но вне этого контекста не удастся объяснить значимость роли Голубовского. Он не только по-человечески вошел в мое положение, но заметил и оценил мои потуги на литературную деятельность, что-то во мне распознал.

Мало того, после нескольких чисто краеведческих публикаций умело закамуфлировал под эту серию один из моих первых рассказиков. По тем временам это было событие, памятное посейчас.

Евгений Михайлович всегда пристально, с нескрываемым интересом, неравнодушно наблюдал за моей повседневной работой, стимулировал, сопереживал, ставил вопросы, предлагал варианты, регулярно и деликатно указывал на то, что помимо «короеденья» в природе существуют и другие творческие занятья. Это усваивалось незаметно, исподволь, открывало какие-то неведомые шлюзы, реализовывалось в неожиданных проектах.

К самым близким людям – родне, друзьям, товарищам – всегда самые завышенные требования. И это нормально, если проецировать таковые запросы симметрично на себя. Наверное, я не всегда бывал симметричен в отношениях с Е. М.: обижался, сердился по пустякам, что-то некорректно трактовал, чего-то не понимал или не хотел понимать, с чем-то не мог или не желал примириться и т. д. и прочее. Извинительное молодечество, юношеский максимализм… Но, подчеркиваю, это нормальные родственные отношения старшего и младшего. Тут как раз тот случай, когда важно не столько рационально понять, истолковать, сколько иррационально прочувствовать, интуитивно довериться сердцу.

Евгений Михайлович – вот такой человек, которого люблю сердцем. Всякие мелкие разногласия, разночтения, нюансы – дело житейское, в конце концов, «Отцы и дети» – и о нас. Пардон за пафос и патетику, мы плечом к плечу прошли непростые десятилетия, а теперь, когда «о душе пора подумать», не по своей воле угодили в водоворот событий и их чудовищных последствий.

Но убежден, сможем выстоять до конца: «Мы – спина к спине – у мачты. Против тысячи вдвоем!».

Мы – семья. Нанесенное Голубовскому или его домочадцам оскорбление – это оскорбление, нанесенное лично мне. Его (их) неприятности, горести, несчастья, как и радости, успехи, удачи – тоже мои, а мои – его (их). Мы всегда рядом. Как ни наивно это прозвучит, но я хочу, чтобы так было всегда.