Гештальт как жизненная практика
В ранней юности я не особенно интересовался этой жизнью. Я не видел в ней тайны. Жизнь представлялась мне преимущественно плоским, четко размеченным и хорошо просмат риваемым вплоть до самого конца трактом, различные повороты которого были более или менее привлекательны, но дух не захватывали. Деньги и власть совсем не трогали моего воображения, слава и почет чуть больше, но все равно явно недостаточно, чтобы я ради этого… Ценным оказывалось только творчество, но я всегда считал его делом странным, таинственным, и с жизнью не соотносил.
Зато я очень интересовался той жизнью. Меня увлекали иные, невидимые, предыдущие и последующие уровни бытия. Все, что касалось религиозного знания и опыта, эзотерической философии, мистических традиций и священных книг, – это определенно была моя потребность, мой путь и сокровенное послание, адресованное именно мне.
Сейчас меня все это увлекает еще больше. Но уже не только это.
Что-то начало меняться тогда, когда истощилось старое нудное советское вранье, а новое еще не началось. Торжество раскрепощенного дилетантизма окончательно добило экспери ментальный театр СССР. «Перестройка» была похожа на про буждение в реальность поздним похмельным утром, и эта реаль ность оказалась не то что предопределенной, а вообще неизвест ной. Ажитация сменялась мрачной тревогой, надежда – своей противо положностью. Но все это стало ощущаться как важное, имеющее смысл.
И что-то странное стало происходить с эзотерикой: сложные вещи, требующие внутренней свободы, отрешенности и глубины, оказались внезапно модными, коммерчески выгодными и едва ли не очевидными для всего советского народа. Разнообразная мистическая литература заполнила собою книжные лотки – и респектабельные, там где раньше лежала Н. К. Круп ская про коммунистическую мораль, и совсем случайные, мало отличимые от овощных. Эзотерика стала расхожим достоянием масс… Диагностика кармы, проктология ауры, разработка и переработка астрального и ментального, как достичь Всевышнего немедленно и заработать на этом деньги…
Эстетические критерии иногда оказываются самыми точными: если какие-то человеки могут принять внутрь себя бутылку портвейна, или чего-то понюхать, и после этого ощутить, что вот они сместили точку сборки, врубились в суть, вышли в астрал, долго и продуктивно бродили в астрале, – то я явно хочу бродить в другом месте.
Я испытал что-то похожее на чувство солидарности с вот этой, проявленной в здесь-и-сейчас повседневной жизнью, с ее однократными, бессмысленно-волшебными бытовыми и историческими подробностями, событиями и заботами. Законы и нормы «правильной жизни» потеряли для меня свою однозначность, благодаря чему сама жизнь приобрела глубину и самостоятельную ценность. Реальность «по эту сторону» стала интересна мне. Реальность прижизненных смыслов, – и реальность человеческих чувств и отношений, которым, правду говоря, я придавал куда меньшее значение, чем концептуальным основаниям отвлеченных начал.
Интерес этот привел к тому, что вскоре на моих книжных полках рядом с «Бардо Тодол» и «Новой моделью Вселенной» появились «Толкование сновидений» и «Значение тревоги».
***
Первоначальный мой интерес к современным психологическим учениям и направлениям психотерапии,– сначала к психоанализу, а затем к гештальттерапии,– основывался на том, что это трезвые, сложные и профессионально состоятельные экспериментально-клинические научные теории и лечебные практики, описывающие структуру и формы осуществления высшей нервной деятельности, а также нормальные и патологические варианты развития и функционирования человеческой личности, мышления, коммуникации.
Освоив эту теорию и техники, специалист получает в руки весьма полезную и востребованную профессию: достаточно надежно диагностировать и оказывать адекватную помощь другим людям.
