Тяжеленная дверь, наверное, должна была стать одной из преград, если вдруг какой-нибудь преступник решит удрать прямо из зала суда. Я же здесь просто исполняла свой долг, оказывая посильную помощь, а потому возникновение на пути препятствия считала несправедливым. Жаль, сообщить об этом прямо сейчас было некому, а потом, как всегда, забуду…
Пришлось навалиться на дверь всем своим весом, чтобы она открылась.
В лицо тут же ударили солнечные лучи, заставив щуриться и слабо улыбаться. Тяжелый и какой-то горьковатый воздух судебного зала и узких безликих коридоров сменился уличной свежестью и ароматами цветов. Я жадно вдохнула и улыбнулась смелее. Ни сырость старого строения, ни запах земли, который я почти постоянно чувствовала из-за своего дара, не портили настроения. Стоило покинуть здание суда, как меня захлестнуло ощущение счастья и свободы.
Это повторялось раз за разом. Ничего похожего на чувство выполненного долга и осознание важности своих действий там, внутри, когда все происходит, и ощущение крыльев за спиной, когда все закончилось. Для меня закончилось. Остальные еще ждут оглашения приговора.
Грохот за спиной заставил вздрогнуть. Треклятая дверь!
– Каково это? – спросил ломкий голос откуда-то сбоку.
Сузив глаза, я внимательно оглядела парнишку в форме. Новенький. Удивляться особенно нечему, местные сотрудники, кажется, все по очереди уже задали мне этот вопрос.
– Весело, – преувеличенно бодро сообщила я и с откровенным удовольствием наблюдала, как бледнеет и вытягивается его физиономия. – Можно громко болтать с самой собой и при этом не опасаться, что тебя заберут в больницу для душевнобольных.
После подобных ответов меня обычно прочно записывали в чокнутые и больше не трогали, так что, не дожидаясь, скажет ли парень еще что-нибудь, я прошла к ближайшей скамейке и рухнула на нее. Сегодня я вытащила из дара все, что могла. Теперь коленки противно тряслись, кожу, несмотря на теплое лето, окутывал липкий холодок, и сил почти не осталось.
Мерзкое выдалось дело.
Ничего, все уже закончилось. Надо передохнуть и идти, пока не вывели обвиняемого. Толкаться в толпе желания не было, как и отвечать на вопросы писак, и прятаться от вспышек камер. Именно поэтому я всегда стараюсь уйти отсюда подальше, как только становлюсь не нужна.
Силы возвращались медленно. В какой-то момент я даже решилась на эксперимент: разулась и встала на землю, прикрыла глаза, постаралась почувствовать живительную силу природы, как мама в детстве учила, осознать себя ее частью… Минуты текли, я кусала губу от усердия, но единственное, что действительно получилось осознать, так это то, что особа, не щадя дорогих чулок вытаптывающая ногами газон у здания Эмширского суда, выглядит до крайности глупо, и если бы меня сейчас видел жених или его сестра, без замечания это действие точно бы не осталось.
А может, как раз в чулках все дело? Если правильно помню, в детстве это следовало проделывать босиком…
Сильно пахнýло землей, повеяло холодом, и прямо в ухо прозвучал противный голосок:
– Что-то мне подсказывает, ты тратишь время зря. Ничего не получится.
Глаза распахнулись сами собой, и я оглядела неожиданную собеседницу. Девушка в пышном кукольном платье устроилась на скамейке рядом со мной. Ее светлые волосы были уложены в замысловатую прическу, а лицо облеплено фарфором, поверх которого жестокая рука убийцы вырисовала идеальные черты.
Фигурка не была прозрачной или невесомой, на скамейке рядом со мной сидела просто девушка. И только холод и сильный запах земли указывали на ее потустороннее происхождение.
– Ты меня вымотала. – Я вздохнула, возвращая ноги в синие лодочки на высоких каблуках. – Давно такого не случалось. Нужно было восстановить силы.
– Ты не ведьма, забыла? – Из-за фарфора ее лицо было лишено мимики и голос звучал неприятно, будто из вазы. – Лучше выпей кофе или поешь. А еще лучше устрой себе выходной, отоспись, займись чем-нибудь приятным.
Соблазнительно. Но я не хочу показывать своей почти семье, чего мне стоит помощь следователям. Жениху и его сестре и без того приходится мириться с настороженным отношением ко мне окружающих и постоянными косыми взглядами. И хотя во всем этом не было ничего дурного, так, любопытство, все равно я чувствовала себя слегка виноватой. Но объяснять все это той, кого, может быть, больше не увижу, я не видела смысла, поэтому просто отмахнулась от нее:
– Когда не приходится говорить за очередную жертву, силы возвращаются быстро. Ты уйдешь, и мне сразу же станет лучше.
Распознав в ответе намек, она встала.
– Как знаешь, – пожала худосочными плечиками «кукла». – Я просто хотела поблагодарить тебя. Как-то даже не ожидала, что ты воспримешь мою беду как свою собственную.
И, одарив меня прощальным взглядом и поймав в ответ слабую улыбку, она зашагала к кованым воротам.
Некоторое время я смотрела вслед хрупкой фигурке в пышном платье, так похожем на одно из тех, которые я шью своим куклам. Она шла медленно, словно наслаждалась моментом или прощалась со всем, что сейчас видела. Когда же проходила узорчатые ворота, дежурные в форме даже не вздрогнули. Они ее не видели.
Но вот ворота остались за спиной… и «кукла» исчезла в сизой дымке. Они так умеют.
Поглощенная наблюдением за той, от чьего имени мне пришлось сегодня говорить, я как-то пропустила момент, когда из здания суда повалили люди. Заметила их, только услышав гул собравшейся у входа толпы, и поняла, что заседание закончилось. Как раз выводили обвиняемого. Впрочем, полагаю, что уже осужденного.
Достаточно было одного взгляда на Сано Аржиса, чтобы понять, что это страшный человек. Жуткие шрамы на лбу и щеках, из-за них или нет, но его лицо всегда было угрюмым, а маленькие, блеклые, близко посаженные глаза смотрели на мир подозрительно и зло. В комплекте со всем этим даже хорошая фигура и всегда идеально подобранная одежда из самых лучших магазинов не помогли ему набрать баллов в глазах местного общества. Лика, сестра моего жениха, иногда вечерами жаловалась, мол, кровь от него стынет, жуткий тип, но чувство стиля потрясающее. Она закупала дорогущие наряды у именитых дизайнеров и держала магазин одежды. С такими ценами, как там, постоянные покупатели на вес золота, поэтому с каждым моя будущая золовка старалась поддерживать хорошие отношения, обязательно поздравляла со всеми праздниками, посылала открытки или даже небольшие презенты, при встрече всегда останавливалась поговорить. Но Сано Аржис был исключением. Неприятный тип. От него все шарахались.
И никто совершенно не удивился, когда он оказался чокнутым убийцей.
