ИГРА СО СМЕРТЬЮ
УЛЬЯНА СОБОЛЕВА и ВЕРОНИКА ОРЛОВА
АННОТАЦИЯ:
У него нет имени, нет фамилии, только кличка – Рино. Среди своих его называют Смерть. Беспринципный психопат, садист, для которого не существует никаких законов. Он живет, дышит насилием. Вся его жизнь – это зверская смесь боли, дикого ужаса, секса, наркотиков и океана крови. Некоронованный царь Асфентуса, самого дна отбросов общества всех рас, полноправный хозяин вертепа извращенных пороков. Но даже у чудовищ есть свое прошлое и тайны. В этом прошлом у Рино остались жуткие воспоминания, жажда мести тем, кто превратил его в монстра, и ОНА, та, которая когда-то предала.
ПРОЛОГ
{«03 мая 1830 года:
Объект уже третий день выказывает признаки повышенной агрессивности. Бросается на персонал, угрожающе скалясь и рыча, отказывается от еды, полностью потерял контроль над своей внешностью. Налицо действие психотропного порошка, добавляемого в пищу, призванного поднять сексуальную активность Объекта.
На самку Носферату, привезённую вчера утром, Объект не обращает внимания. Заметно, что она вызывает в нём отвращение.
Уже сегодня вечером дозу лекарства увеличить в два раза...»}
Её приволокли в мою камеру практически без сознания. Видимо, заранее опоив какой-то дрянью. Закинули, как мешок с костями на холодный пол и, отряхивая руки, издевательски протянули, предварительно отойдя на безопасное расстояние:
– Вот и на твоей улице будет праздник, тварь. Нашли тебе самку под стать. Такая же мерзкая Носферату, как и ты. Можешь, наконец, применить свой член по назначению и отыметь этот кусок дерьма во все её вонючие дырки.
Злорадно рассмеявшись, оба ублюдка вышли, оставив меня наедине с кем-то очень похожим на дикого зверя. Они сказали «самка», значит, это женщина, хотя язык не поворачивается назвать так это существо со скрюченными даже в таком расслабленном состоянии пальцами, серой морщинистой кожей и абсолютно лысой головой. От неё воняло как из выгребной ямы. Я осторожно приблизился на несколько шагов, и меня едва не вывернуло от тошнотворного запаха мертвечины.
Они сказали «Носферату»... как и я. Значит, я тоже так выгляжу? А, может, и от меня так же разит, просто я не чувствую собственного зловония? Я склонился над ней, внимательно разглядывая черты лица. Сегодня я ничего не ел, но, тем не менее, казалось, что я выблюю собственные кишки, если сейчас же не отойду от ЭТОГО.
Через несколько часов послышались шаги того, кого я ненавидел всей душой. Того, кого поклялся убить самой жестокой смертью, мучительно долго, наслаждаясь его агонией так же, как и он наслаждался моим унижением, невозмутимо записывая в свою белую тетрадь каждое мгновение моего пребывания в этом грёбаном Аду. В Аду, в котором я родился и вырос, в котором, как он говорит, мне суждено сдохнуть ради его великих целей.
Он приблизился к решётке и недовольно покачал головой, записывая что-то в тетрадь.
– Ты меня разочаровываешь, полукровка. Я приказал привести тебе самку твоего вида, а она до сих пор не оплодотворена.
Я вскочил с пола, гремя кандалами, растирающими кожу на руках и ногах до мяса постоянно, так, что она не успевала заживать, и бросился на подонка, понимая, что это бесполезно и цепь не позволит приблизиться к нему на достаточное расстояние, чтобы вцепиться в его холёную шею, видневшуюся над чистеньким белым воротником. Дьявол, как же я ненавидел белый цвет. Всё вокруг было именно белым, стерильным до тошноты. Словно абсолютно чистый лист бумаги, на фоне которой мы с моей новой сокамерницей были как два грязных пятна.
В ту ночь я не прикоснулся к ней, несмотря на угрозы и принуждение Доктора, как называли моего мучителя его жалкие прихвостни. Я знал, что неповиновение не спустят мне с рук, и потому отказывался от пищи и не позволял никому приблизиться к себе.
{«...Объект №2 родил абсолютно здорового младенца. Сразу после родов он был изъят у матери и помещён в отдельное помещение. Его будут передавать Объекту №2 для кормлений, максимально сокращая время пребывания Носферату со своим детёнышем...»}
В ту ночь я в очередной раз сидел на полу, намеренно вспоров когтем вену и наблюдая, как чёрная кровь капает на ненавистный белый пол. Это была своеобразная игра с собственным сознанием. Постараться обмануть его. Что, если я залью здесь всё чёрным цветом? Это изменит что-либо? Наутро придут уборщики и всё вымоют, предварительно затянув потуже железную удавку, стягивавшую мою шею. Но, по крайней мере, до утра можно будет внушать себе, что в моём мире начинают появляться цвета. Пусть даже один. Пусть чёрный. Лишь бы только не опостылевший белый.
Сердце среагировало на знакомый запах раньше разума. Оно зашлось в бешеном беге, как только лёгкий аромат жасмина коснулся моего сознания. Я вскочил, на ходу лизнув рану, и с диким восторгом встречая ТУ, из-за которой готов был провести здесь ещё не одно столетие, лишь бы только наблюдать, как озаряется улыбкой её лицо при встрече со мной, как хмурятся брови, когда она замечает рану на моей руке. А потом...потом она осторожно прикасается к ней губами, так просто, срывая все планки, заставляя забыть хотя бы на жалкие несколько минут, что я НИКТО. Что я жалкий выродок Носферату, недостойный даже дышать одним воздухом с такой девушкой. Виктория Эйбель — дочь моего заклятого врага. И единственная, кто что-то значил для меня в этом проклятом мире. Чёрт подери, нет! Она сама была всем моим миром. БЫЛА!
Это был как удар под дых. Хороший такой удар, смачный, сбивающий с ног и не позволяющий подняться даже на колени. Викки с такой беспечностью рассказывала о появлении на территории особняка главной гордости её отца — детеныша Носферату, что я не сразу понял, о ком идёт речь, не обратив особого внимания на эту информацию. Меня больше занимали её глубокие серые глаза, пухлые губы, манившие прикоснуться к ним. Снова почувствовать на губах их сладкий привкус. Осторожно коснуться нежных щёк. О, я теперь знал, насколько нежные и мягкие они на ощупь, несмотря на то, что тварь, подобная мне, не имела права даже любоваться этой обжигающей красотой. Каждое случайное прикосновение её руки к моей коже отдавалось где-то внутри, разжигая там пожар, пламя которого согревало, давая силы продолжать это бессмысленное существование дальше. Пока она не проговорилась, что несколько месяцев назад отец показывал ей беременную самку. Весь мир буквально сузился до моей небольшой клетки, в которой я был обречен провести своё существование. Исчезло всё вокруг, включая и саму Викки, а меня будто отбросило назад во времени. В тот день, когда я неожиданно пришёл в себя вскоре после того, как несколько часов подряд трахал самку Носферату. Они называли её не женщиной, а самкой. Как животное. Несчастная сама рассказала мне о той ночи шипящим прерывающимся голосом перед тем, как её увели двое уродов с триумфальными улыбками на чистеньких мордах. Ублюдкам всё-таки удалось подсыпать мне какую-то дрянь, напрочь отключившую сознание. Перед глазами появился образ забитой женщины с красными глазами, шрамами на лысой голове и жёлтыми клыками за уродливыми, искривлёнными, израненными губами. Меня вывернуло тут же, на месте, и рвало долго, до крови. Чёртов Альберт Эйбель, когда-нибудь я доберусь до тебя, и ты поплатишься мне за всё, что сделал! Ты будешь харкать собственными внутренностями и молить меня о смерти как о великом избавлении, потому что я буду убивать тебя очень медленно. Тебя и все что тебе дорого.
