В тот июньский понедельник атмосфера в старом особняке из бурого песчаника на Западной Тридцать пятой улице царила напряженная. Я упоминаю об этом не для того, чтобы посетовать на дурной нрав Вулфа, а потому, что это важно. Именно напряженной атмосфере мы были обязаны появлением квартирантки.
А началось все с замечания, сделанного Вулфом тремя днями ранее. Каждое утро в пятницу в одиннадцать часов, спустившись из оранжереи на крыше в кабинет на первом этаже, он подписывает чеки на жалованье Фрицу, Теодору и мне. Свой я получаю тут же, а два других он придерживает, поскольку любит вручать их лично. Так вот, в то утро, проходя мимо моего стола к своему, он сказал:
– Благодарю, что дождался.
Мои брови поползли вверх.
– Что такое? Тля на орхидеях?
– Нет. Но я заметил в прихожей твою сумку и вижу, что ты принарядился. Тебе явно не терпится поскорее уехать. С твоей стороны весьма великодушно дождаться этих жалких грошей, этого скудного воздаяния за все непомерные труды близящейся к завершению недели. В особенности если учесть, что остаток на нашем счете в банке низок как никогда за последние два года.
Мне удалось сохранить самообладание.
– Ваша тирада заслуживает ответа, и вы его получите. Да, я принарядился, потому что отправляюсь на уик-энд за город. Что касается нетерпения, тут вы ошиблись. – Я бросил взгляд на запястье. – У меня еще куча времени, чтобы поймать такси и по пути подхватить мисс Роуэн на Шестьдесят третьей улице. Насчет жалких грошей спорить не стану. А своими непомерными трудами я обязан исключительно тому, что вы отвергли четыре предложения клиентов подряд. Вот мне и приходится протирать штаны в офисе. Говоря о том, что рабочая неделя близится к завершению, вы намекали, что она еще не закончилась, а я уже ударяюсь в загул. О моих планах на уик-энд вы знали месяц назад, и никакое дело как будто не удерживает меня здесь. По поводу банковского счета вы абсолютно правы, признаю. Мне ли этого не знать? Ведь именно я веду наши счета. Готов поправить положение. Все равно вы платите мне жалкие гроши, так какого черта?!
С этими словами я порвал свой чек пополам, сложил половинки и порвал снова, бросил клочки в мусорную корзину и зашагал к двери. Сзади раздался его рев:
– Арчи!
Я повернулся и с вызовом посмотрел на него. Он тоже уставился на меня.
– Пф! – наконец произнес Вулф.
– Как бы не так! – ответил я и вышел из кабинета.
Таким вот образом атмосфера и сгустилась. Когда я вернулся из загородной поездки поздно вечером в воскресенье, Вулф уже удалился к себе. К утру понедельника обстановка могла бы и разрядиться, если бы не порванный чек. Мы оба прекрасно знали: достаточно аннулировать его корешок и выписать новый. Однако Вулф не собирался отдавать мне такой приказ, пока я сам не попрошу, а я и не думал делать это без его указания. Никто не настроен был уступать, и оттого утренняя натянутость продлилась до ланча и далее.
Около 16:30, когда я сидел за столом и корпел над записями о прорастании семян, в дверь позвонили. Обычно, если не было иных указаний, на звонок выходил Фриц. Однако в тот день моим ногам явно не мешала разминка, и открывать отправился я. Распахнув дверь, я с первого взгляда пришел к приятному заключению.
Конечно же, в чемодане и шляпной коробке могли храниться и образцы товаров, однако девушка в светлом персиковом платье и сшитом на заказ жакете вряд ли принадлежала к назойливому племени коммивояжеров. Судя по багажу, передо мной почти наверняка стояла иногородняя клиентка, нагрянувшая к нам прямо с вокзала или из аэропорта ввиду крайней спешности ее дела. Таким мы всегда рады.
Не выпуская шляпную коробку из рук, она решительно переступила порог, прошмыгнула мимо меня и объявила:
– Вы Арчи Гудвин. Не занесете мой чемодан? Будьте так добры.
Я исполнил просьбу, закрыл дверь и поставил чемодан у стены. Она опустила коробку рядом, выпрямилась и затараторила:
– Я хочу повидаться с Ниро Вулфом. Но конечно, с четырех до шести он всегда наверху, в оранжерее. Я нарочно выбрала такое время для визита. Мне надо сначала поговорить с вами. – Она огляделась. – Эта дверь ведет в гостиную. – Взгляд ее обежал прихожую. – Там лестница, справа дверь в столовую, а слева – в кабинет. Прихожая пошире, чем я ожидала. Может, пройдем в кабинет?
Никогда прежде не видел таких глаз. Непонятного цвета – то ли коричневато-серые с коричневато-желтыми крапинками, то ли наоборот, – глубоко посаженные и широко расставленные, они не знали покоя.
– Что не так? – поинтересовалась она.
Притворство чистой воды. Она, несомненно, давно привыкла, что люди, впервые увидев ее глаза, не могут оторвать от них взгляда. И наверняка этого ожидала. Я заверил, что все в порядке, отвел ее в кабинет, поставил ей кресло, уселся за свой стол и заметил:
– Значит, вы бывали у нас раньше.
Девушка покачала головой:
– Давным-давно здесь побывала одна моя подруга. Ну и конечно же, я читала о доме. – Она осмотрелась, сначала бросив взгляд направо, потом налево. – Ни за что бы не пришла сюда, не разузнав хорошенько о Ниро Вулфе и вас. – Тут взгляд ее обратился на меня, и я, решив, что случайно его не поймать, принял вызов, а она продолжила: – Я подумала, лучше будет сначала рассказать обо всем вам. Я не совсем уверена, как стоит подать это Ниро Вулфу. Понимаете, я пытаюсь кое-что уладить. Интересно… Знаете, чего бы мне хотелось прямо сейчас?
– Нет. И чего же?
– Коки с ромом, долькой лайма и кучей льда. Полагаю, лимона Мейера[1] у вас нет?
Она, пожалуй, несколько опережает события, подумал я, но тем не менее ответил, что у нас, конечно же, все это есть, поднялся и, подойдя к столу Вулфа, вызвал звонком Фрица. Изложив ему пожелания гостьи, я вернулся на свое место, а девица опять сделала замечание:
– А Фриц выглядит моложе, чем я ожидала.
Я откинулся на спинку кресла, сцепил руки на затылке и объявил:
– Можете пить что угодно, даже коку с ромом. Я не прочь с вами поболтать, но если вы хотите, чтобы я надоумил вас, как преподнести ваше дело мистеру Вулфу, то, пожалуй, лучше приступить к рассказу.
– Только после того, как выпью, – отрезала эта особа.
