– Не уходи! Ты не можешь меня бросить вот так, – я растерянно осматривала толпу, лениво накатывающую на нас утренней морской волной. Цеплялась за крепкую, чуть шероховатую мужскую ладонь, чувствуя, как она медленно ускользает, забирая с собой все… любовь, защиту и жизнь мою. Хватала длинные мужские пальцы, пытаясь продлить это мгновение близости хоть на пару минут…
Я пересилила свой стыд и как-то вызывающе смело задрала голову, сталкиваясь с прозрачностью голубых глаз. Боялась увидеть осуждение и едкую жалость к себе… Да мне саму себя было жалко, но то, что я увидела, хлестануло меня ещё больнее!
В этих горных чистых озерах я впервые увидела муть, будто весь ил со дна поднялся, ограждая меня от себя. Он, словно нарочно, выстроил высоченную бездушную стену напускного безразличия, чтобы мысли, чувства свои спрятать. И вдруг холодно так стало… по спине побежали мурашки то ли мороза, то ли ужаса от всего происходящего.
Вставала на цыпочки, упорно ловила бегающий взгляд, пыталась рассмотреть, понять. Готова была рассмеяться в любой момент, услышав его беззаботное: «ШУТКА!», но нет… Муть никуда не исчезала, а любимые губы медленно стали изгибаться в горькой ухмылке.
Нужно было отвести взгляд, не смотреть больше, не терзать свое кровоточащее обидой сердце, но не могла… Как зачарованная, шарила по знакомым чертам, пересчитывала россыпь морщинок у глаз, два тонких шрама над бровью, еле заметные веснушки, такую четкую линию щетины и заросший прокол на мочке уха.
– Это конец! – внезапно рявкнул мужчина, что еще вчера был центром моей Вселенной. Тот, кто сумел показать любовь, заставил поверить в это странное, немного сказочное чувство, сейчас казался чужим, холодным, напыщенно отчужденным. И голос его был таким хриплым, трескучим, как январский лед, не было в нем больше сладкой тягучести весеннего мёда. – Вероника, не заставляй меня говорить эту ванильную чушь про то, что мы не можем быть вместе! Есть такая вещь, как обстоятельства. Это жизнь, мать её, у неё козырей в рукавах на тысячу поколений вперед припрятано. Не мы первые, не мы последние…
Его слова были громкими, резкими, как майский гром, и казалось, что уже ничего не может быть страшнее, но воцарившаяся тишина оказалась поистине убийственной. Я не слышала шума веселящейся толпы, рёва моторных лодок у пристани, отдаленную музыку уличных музыкантов из подземного перехода. Всё стихло, померкло, и лишь сердце отчаянно билось, невзирая на зияющую рану.
– Ты серьезно?
– Ника, это просто конец… Не мучай ты ни себя, ни меня, потому что я все уже решил.
– Тебя не мучить? Решил??? Решил он, видите ли! Никогда ты не был принцем, так для чего сейчас эта самоотверженность? Откуда этот долг, это никому не нужное благородство? А как же твои слова про любовь? Ведь я поверила! Поверила, слышишь? Ты любишь меня… Любишь? Ответь! – кусала кончик языка, чтобы не шлепнуться в обморок. Ждала ответа, морщилась от невыносимых секунд молчания, наивно полагая, что можно ещё отмотать всё вспять! Ведь люблю его! Как он этого не видит? Как они все этого не видят? – Боже, никогда не думала, что скажу это… Но беременность – это не повод…
– Да, ты права, – он прошелся пятерней по уже отросшим волосам, взлохматил выгоревшие русые пряди и вскинул взгляд в небо, будто там есть ответ! Но нет! Я смотрела, там лишь беззаботные барашки облаков, что несут людям надежду. И мне они её несли когда-то… Только рассыпали, подарив другой и эту самую злосчастную, бестолковую надежду, и любимого человека. – Но, быть может, самое время начать нести ответственность?
– Я…
– Всё, – он так резко вырвал руку из моей ладони, что я пошатнулась. Тонкие каблуки провалились в неровную поверхность брусчатки, но я будто и не заметила. Как заворожённая стояла с протянутой рукой, ожидая… А чего, собственно, я ожидала? Чего? Что он передумает, бросит беременную девушку и убежит со мной в закат вслед за кудрявыми облачками бабочек ловить?
– Это твое последнее слово?
– Да… – его слова эхом звучали в моей голове, отказываясь наполняться смыслом, но от этого легче не становилось. Я как-то внезапно для самой себя схватила его за руку, чтобы прижаться к крепкому телу, в последний раз услышать биение сердца, вдохнуть аромат пряной морской соли и сладости шоколада. Но он вздрогнул, а глаза заволокло сожалением и болью…
Я смотрела вслед мужчине, которого люблю. А это плохо. Очень плохо.
Знаете, говорят, что когда тебе плюют в спину, значит, ты на несколько шагов впереди, так вот… Смотреть вслед любимому мужчине означает, что он ушёл. Народная мудрость… Горькая, но зато честная…
Я брела по брусчатой тропинке вдоль моста и рыдала. Как в детстве. В голос, с жуткими всхлипами и икотой, что началась так некстати. Не обращала внимания на прохожих, снующих детей, противную музыку поющих фонтанов и их отрезвляюще-ледяные брызги. Покорно принимала тычки толпы, будто сама себя наказывала за слабость, никчемность и неспособность отстоять свою любовь.
Я ненавидела это чувство жалости! Ни к себе его не испытывала, ни к другим, потому что это подло, мерзко и низко. А вот сейчас испытываю! Я рванула, не замечая людей, осуждающих взглядов. Бежала, как чокнутая, стучала каблуками, чтобы заглушить и свои мысли, и назойливую трель телефона из сумки. Не получалось ни то, ни другое… Боялась, что это Он! Боялась вновь услышать шорох ласкового голоса, боялась поверить, что ещё может быть хорошо…!
– Алло! – практически проорала я в трубку.
– Вероника Алексеевна?
– Да…
– Меня зовут Любовь, я администратор клиники «Гармония». Ваши анализы пришли. Все хорошо, Вероника Алексеевна. Могу я предложить для вас удобное время для повторной консультации? – как-то слишком радостно пропела сотрудница медицинского центра.
– Что хорошо? – я глотала слёзы, пытаясь говорить нормально. Этой милой девушке вовсе не обязательно знать, что десять минут назад меня переехал каток любви. Хватит с меня унижений на сегодня. – Обычно когда врачи говорят, что все хорошо, означает, что анализы хуже некуда…
– Вероника Алексеевна, у вас нет повода для паники, но повод для радости есть… Примерно шесть недель… Вы беременны, поздравляю…! Ваш врач Анна Александровна…
Слышали про бумеранг? Вот… Это он. Стоило мне допустить мысль, что можно не нести ответственность за свои поступки, как жизнь меня перенесла, как Элли из Изумрудного города, на желтую дорожку, на которой я осталась одна… Беременная, одинокая и растоптанная. Сила слова, сила мысли, сила любви…
