Меня зовут Михаил. Я появился на свет 10 октября 1997 года в одном из родильных домов города Саратова.
После родов моя мама жаловалась на боли в правом боку. Не спросив её согласия, ей сделали операцию. Как оказалось позже, это было совершенно не нужно.
Первые семь дней жизни я не мог дышать сам и лежал в отделении интенсивной терапии на искусственной вентиляции легких. Мама приходила ко мне в реанимацию каждые три часа. После операции она была очень слабой, часто теряла сознание, и санитары увозили её в палату.
Через месяц маму выписали, а меня перевели в 4-ю Детскую больницу и продолжали лечить. Там я провел три недели. Потом меня выписали домой к родителям. Мне был поставлен диагноз: детский церебральный паралич, спастический тетрапарез, дисплазия тазобедренных суставов. В результате я вынужден лечиться всю жизнь: массаж, иглоукалывание, таблетки, уколы, операции. Пришлось испытать все методы лечения в разных городах России и Украины, мы от отчаяния обращались даже к знахаркам. Не знаю, что было бы, если бы мы не хватались за каждый новый шанс, но я в свои 17 лет до сих пор не могу ходить, и руки меня слушаются тоже плоховато.
Моего папу зовут Денисом. Мама с папой разошлись, когда мне было шесть лет. Сейчас он приезжает ко мне раз в неделю. Папа нам помогает: оплачивает няню, водителя, а когда это необходимо, то и лечение. Ещё он покупает мне то, на что у мамы денег не хватает. Папа второй раз женился, у него появилась дочь. Но с сестрой он меня по какой-то причине не знакомит. Сомневаюсь, что она вообще знает о моём существовании. Раньше я приезжал к ним, был знаком с его новой женой Татьяной. С ней у нас отношения не сложились. Я, видимо, не очень старался: наверное, потому, что Таня мне не нравилась. Да и Таня не сильно старалась наладить со мной отношения. Должно быть, я был лишним в их с папой жизни. Одно время я даже привирал, что мы ночуем с папой в гостинице и он сам готовит мне завтрак. Я говорил это потому, что мне очень хотелось проводить много времени с папой, но без Тани. Вот я и выдавал желаемое за действительное. Когда умерла моя бабушка Нина, папа совсем перестал меня к себе брать. Я очень переживал из-за этого. Мне не хватало общения с ним, я очень скучал по нему. Сейчас я жалею о том, что наши отношения с Татьяной не сложились. Мне бы очень хотелось всё это исправить и познакомиться со своей сестрой.
Владимир, его машины и корабль
Мы с мамой часто гуляли по Набережной. Однажды мы встретили там маминых знакомых. Среди них был высокий, симпатичный мужчина по имени Владимир. Пока мама общалась с остальными, Владимир в основном болтал со мной. Расспрашивал, что мне интересно, чем мне нравится заниматься, кроме прогулок с мамой. Я рассказал ему, что учусь в школе № 4 для детей с ограничением опорно-двигательного аппарата, занимаюсь лечебной физкультурой, езжу на массаж. Рассказал о дружбе с одноклассниками. Спросил у Владимира, чем занимается он, чем увлекается. Про свою работу он предпочел не говорить. А про увлечения рассказал. Оказалось, что он любит скорость, автомобили. Причем автомобили исключительно немецкие. У него есть BMW X5, BMW 525 и раритетный «Мерседес». Владимир пообещал покатать меня на своих машинах. Сказал, что у него достаточно денег, что он спросит у моей мамы, сколько нужно для лечения, и обязательно меня вылечит. Еще Владимир рассказал мне, что у него есть дочь, практически моя ровесница, но живет она не в Саратове, а в Аткарске со своей мамой. Он приезжает к ним и забирает её к себе в Саратов. Обещал познакомить нас, когда привезёт её в следующий раз в Саратов. За этими разговорами наступил вечер, мы с мамой сели в нашу машину и поехали домой.
Во время того разговора со мной Владимир был растроган и немного растерян. Такое тёплое, человеческое отношение к себе со стороны посторонних людей я встречал нечасто. Наше знакомство обещало вырасти в хорошую дружбу.
Несколько раз Владимир приезжал к концу уроков в мою школу. Мама ехала домой на своей машине, а я ехал с ним на какой-нибудь из его машин. Владимир, как и обещал, приезжал по очереди на своих трёх машинах. Мы всегда ездили на высокой скорости, в пробках не стояли, объезжали их по встречной полосе. Почему-то гаишники его никогда не останавливали. Я до сих пор удивляюсь тому, что он осмеливался ехать так быстро, когда в машине ребенок. Хотя автомобилем он управлял виртуозно. Иногда после школы мы заезжали с ним в кафе или в «Макдональдс», ели мой любимый «Биг Тейсти». Раза два, когда приезжал Владимир, за рулём был не он, а его водитель Сергей.
Я очень быстро привязался к нему. Стал ловить себя на мысли, что люблю его как отца. К тому времени папа стал приезжать ко мне гораздо реже, чем раньше, не разговаривал со мной о том, о чем хотел говорить я, не интересовался тем, что происходит у меня в душе. Видимо, мне не хватало отеческой поддержки, я подсознательно пытался найти отца в Вове и весь нерастраченный запас моей любви к отцу перенёс на него. Если бы только папа не стал отдаляться от меня, если бы только ему нужна была моя любовь, этого не произошло бы.
Однажды Владимир пригласил меня в гости. Он сказал, что приедет его дочь, и он познакомит нас. Но этого так и не произошло. Он оправдался тем, что сильно занят.
Через несколько дней Владимир позвонил мне, пообещал заехать завтра и забрать нас с мамой на вечернюю прогулку. Я очень ждал, но он так и не приехал.
Примерно через месяц он пригласил меня покататься на своем корабле. Я поехал туда с мамой. До этого я никогда не катался на корабле. Корабль был очень высокий. Когда Владимир понёс меня на руках по трапу, стоявшему почти вертикально, мама сильно испугалась. Но Вова успокоил её. Сказал, что у него хватит сил, чтобы и поднять меня, и спустить обратно, и что он ни за что меня не уронит. Мы плавали по Волге часа три. Мне очень понравилось. В этот день Владимир был без машины, и после прогулки на корабле мы с мамой подвезли его до дома на своей машине.
После этого Владимир стал «перекрываться»: обещал приехать, но так и не приезжал. Я не мог дозвониться до него: сначала он перестал отвечать на звонки, затем выключил телефон.
У меня был номер его водителя, Сергея. Раз в пять-десять дней я звонил ему и спрашивал о Владимире. Сергей ничего вразумительного сказать не мог, хотя утверждал, что передал Владимиру о моём желании увидеться с ним.
Через месяц, вечером, Владимир приехал к нам домой. Я спросил его:
«Ты меня любишь?». Он ответил мне: «Ты очень хороший мальчик». Он был пьян. «Я отвезу тебя в такое место, что ты скажешь… Вова, офигеть!». В том разговоре я при маме назвал его «папой». Мама вопросительно посмотрела на меня: я понял, что она очень недовольна. Я перевёл разговор на другую тему.
