aвария во время путешествия автостопом
Коммивояжер, который угощал меня выпивкой и спал за рулем… Чероки, накачавшийся бурбоном… «Фольксваген» – не машина, а пузырь гашишного дыма, направляемый вперед студентом колледжа…
И семья из Маршалтауна, машина которой врезалась в другую машину и убила мужчину, ехавшего на запад из Бетани, штат Миссури…
…Я поднялся, насквозь мокрый после сна под проливным дождем и не до конца в сознании – спасибо первым троим из тех, кого я уже назвал, коммивояжеру, индейцу и студенту, каждый из которых меня чем-то угощал. Я стоял у въезда на автостраду, не надеясь, что меня кто-то подберет. Я даже спальник не стал сворачивать, какой смысл – я был слишком мокрый, чтобы кто-нибудь пустил меня в машину. Я набросил его сверху, как дождевик. Ливень хлестал асфальт и клокотал в выбоинах. Мысли у меня в голове жалобно гудели. От таблеток, которыми меня накормил коммивояжер, я чувствовал себя так, как будто кто-то выскоблил внутреннюю поверхность моих вен. У меня болела челюсть. Я знал каждую дождинку по имени. Я чувствовал все до того, как оно происходило. Я знал, что этот «олдсмобиль» остановится рядом со мной, прежде чем он успел замедлить ход, а услышав приветливые голоса людей внутри, я уже знал, что будет гроза и мы попадем в аварию.
Мне было все равно. Они сказали, что довезут меня прямо до места.
Мужчина и его жена взяли девочку к себе вперед, а младенца оставили на заднем сиденье вместе со мной и моим насквозь мокрым спальником.
– Быстро мы не поедем, – предупредил мужчина. – У меня тут жена и дети.
Да, вы те самые, подумал я. Приткнул спальник к левой двери, положил на него голову и уснул, не заботясь о том, жив я или мертв. Младенец лежал прямо на сиденье рядом со мной и спал. Ему было месяцев девять.
…В тот же день, еще до всего этого, мы с коммивояжером мчались в Канзас-Сити на его роскошном автомобиле. С самого Техаса, где он подобрал меня, между нами установился дух опасного и циничного товарищества. Мы опустошили его баночку с амфетаминами и время от времени сворачивали с автострады, чтобы купить еще бутылку «Кэнейдиан клаба» и пакет льда. У него в машине были цилиндрические держатели для стаканов на обеих дверях и белый, под кожу, салон. Он сказал, что я могу переночевать в его доме, с его семьей, но сначала он хотел заехать к одной знакомой.
Под облаками Среднего Запада, похожими на огромные серые мозги, мы съехали с автострады, как будто несомые течением, и сели на мель в канзасском часе пик. Стоило нам замедлить ход, как вся магия нашего путешествия испарилась. Он все говорил и говорил о своей подружке. «Она мне нравится, наверное, я люблю ее, но у меня жена и двое детей, а это обязательства. И, кроме всего прочего, я люблю свою жену. У меня дар любить. Я люблю своих детей. Всех своих родственников люблю». Он все продолжал, а я почувствовал себя брошенным, мне стало грустно: «У меня есть лодка, маленькая, шестнадцать футов. Две машины. А на заднем дворе есть место для бассейна». Он застал свою девушку на работе. У нее был мебельный магазин, там я его и потерял.
До самой ночи на небе ничего не менялось. Потом было темно, и я не видел, что надвигается гроза. Водитель «фольксвагена» – студент, тот самый, который накурил меня гашишем, – высадил меня за чертой города, как раз когда начался дождь. Несмотря на все амфетамины, которые я съел, меня так придавило, что я не мог стоять. Я лег на траву у съезда с автострады и проснулся в луже, которая образовалась вокруг меня.
А потом, как я уже говорил, я спал на заднем сиденье, а «олдсмобиль» – с семьей из Маршалтауна, – поднимая брызги, ехал сквозь дождь. И хотя мне что-то снилось, я смотрел прямо сквозь веки и мой пульс отмерял секунды. В те годы трасса, проходящая через западную часть Миссури, представляла собой обыкновенную двухполосную дорогу, по крайней мере большая ее часть. Когда мимо нас пронеслась встречная фура, мы потерялись в слепящих брызгах и страшном грохоте, как будто нас протащили через автомойку. Дворники, ездившие туда-сюда по лобовому стеклу, не особо помогали. Я совсем вымотался и через час спал уже более крепким сном.
С самого начала я точно знал, что произойдет. Но проснулся я от криков мужчины и его жены, которые яростно отрицали происходящее.
– О – нет!
– НЕТ!
Меня с такой силой бросило на спинку их сиденья, что она сломалась. Некоторое время я колотился между сиденьями. Жидкость, про которую я сразу понял, что это кровь, летала по всей машине и лилась мне на голову. Когда все закончилось, я снова оказался на заднем сиденье, в том же положении, в каком спал. Я приподнялся и осмотрелся. Наши фары погасли. Монотонно шипел радиатор. Никаких других звуков слышно не было. Судя по всему, в сознании был я один. Когда глаза привыкли к темноте, я увидел, что младенец лежит на спине рядом со мной так, словно ничего не произошло. Глаза у него были открыты, и он трогал щеки своими маленькими ладошками.
Через минуту водитель, который лежал на руле, сел и уставился на нас. Лицо у него было разбито и темно от крови. От его вида у меня заболели зубы – но, когда он заговорил, я услышал, что зубы у него на месте.
– Что произошло?
– Мы попали в аварию, – ответил он.
– Малыш в порядке, – сказал я, хотя понятия не имел, как он.
Водитель повернулся к жене.
– Дженис, – позвал он, – Дженис, Дженис!
– Она в порядке?
– Она умерла, – ответил он, бешено тряся ее.
– Нет, не умерла, – теперь я сам был готов все отрицать.
Их дочь была жива, но без сознания. Она издавала какие-то жалобные звуки. Но мужчина продолжал трясти свою жену.
– Дженис! – крикнул он.
Его жена застонала.
– Она жива, – сказал я, выбираясь из машины, чтобы сбежать.
Я слышал, как он сказал:
– Она не просыпается.
Я стоял там посреди ночи, почему-то с младенцем на руках. Должно быть, все еще шел дождь, но я вообще не помню, какая была погода. Мы столкнулись с другой машиной на, как я теперь мог видеть, мосту на две полосы. Воду под нами было не разглядеть в темноте.
Когда я приблизился к той другой машине, я услышал резкий, металлический хрип. Кто-то наполовину свешивался из открытой пассажирской двери, вниз головой, в позе акробата на трапеции. У машины был смят бок, ее так сильно сплющило, что внутри не осталось места даже для ног этого парня, не говоря уже о водителе или других пассажирах. Я просто прошел мимо, не останавливаясь.
