По длинному коридору звукозаписывающей студии шел мужчина в развевающемся черном плаще с одним наушником в ухе. Второй остался в поезде. Из-за оглушающей тишины в коридоре можно было услышать доносящиеся звуки в гарнитуре: гитары, барабаны и надрывный голос.
Спускаясь по ступенькам, он вынул из уха наушник и заботливо положил его в кейс. Прохладный и влажный воздух улицы обдал разгоряченные руки Сергея, которыми он достал зажигалку и сигарету из полупустой пачки, предварительно обыскав все карманы своей одежды.
– Просто прекрасно! – он с злостью чиркал закончившейся зажигалкой.
– Давай я. – Мужчина, вышедший следом, прикурил ему и встал рядом.
– Спасибо, Юр. – Сергей сделал затяжку и выдохнул дым в лицо друга, отчего тот начал смешно размахивать руками.
– Ты псих! Наорал на меня, но оставил этот ужасный бэк-вокал, – Юрий своим басистым голосом напел строчки и посмотрел с укором. – Даже не знаю, кто здесь оканчивал музыкальную школу, ты или я.
– А при чем тут музыкальная школа? Что-то не видно, чтобы я виртуозно отыгрывал на скрипке. Хочешь переделать? Действительно плохо?
Сергей никогда не полагался в решениях на других, но Юра –это тот, про кого говорят «один мозг на двоих», и решения он всегда принимал правильные. Возможно, это была одна из причин их самой близкой и теплой дружбы.
– Да, пойдем переделывать. Или, если хочешь, потом, когда передумаешь всех распускать?
– Нет уж. Иначе получается недосказанность. Остался только вокал, смысл?
Юра пожал плечами, в ответ получив то же самое.
– Кстати, послезавтра приглашаю в гости. После мозгоправа твоего как раз.
– Не обещаю, но может. А что ты спрашиваешь?
– Да новость есть и очень даже приятная. – Юра улыбнулся во весь рот, отчего мимические морщины на его немного полном лице стали очень явными.
Сергей бросил окурок и снимая с себя плащ поднялся по низким ступеням обратно на работу.
***
Звукозапись, как обычно, затянулась чуть дольше, чем планировалась, но было еще далеко до заката.
Сергей прыгнул в свой черный джип и сказал водителю ехать.
Дорога по дворам заняла около пятнадцати минут. Потрястись по кочкам было лучше, чем опоздать на встречу, и стыдливо, осадком думать об этом все два часа.
Машина остановилась около сталинки, которая прекрасно вписывалась в контрастные пейзажи современной России.
Постояв у двери, намеренно выжидая пару минут до назначенного времени, Сережа зашел в кабинет, сел в кожаное кресло напротив мужчины и принялся то смотреть на него, то отводить глаза.
– Здравствуйте, Сергей! Как настроение? – Павел поправил оправу очков и подпер голову рукой.
– Нормально. – Он на секунду улыбнулся и снова зыркнул на специалиста, дергая ногой.
– А если не про работу? – специалист тактично пытался игнорировать трясущуюся ногу клиента и смотреть в глаза.
– Все стабильно: все стабильно бесят и со всеми стабильно уживаюсь и… привык, может, даже люблю. – Последнее слово как будто случайно вырвалось, отчего не звучало уверенным – значит, было искренним.
– Раз стабильно, то напоминаю, что с завтрашнего дня ты, Сергей, снижаешь дозировку транквилизаторов и в конце концов бросаешь их.
– П-паша, это что? Почему?
– Дорогой, думаю, нужно делать хотя бы полугодовой перерыв между транквилизаторами, тебе так не кажется? Я забочусь о твоей печени, – с долей сарказма сказал Павел.
– Нет, не кажется, – обиженно, словно 5-летний ребенок, Сергей скрестил руки на груди.
– Тогда покажи мне все вот это, где твои дипломы, Фрейд? – Павел приподнялся с кресла и обвел рукой кабинет. Про Фрейда было сказано нарочито, ведь клиент полагался только на его учение, что для Павла было дикостью.
– Покажу тебе только это, – Сергей показал ему средний палец, сорвал плащ, едва не повалив вешалку, вышел хлопнув дверью.
Люди, сидевшие в другие конторы этого этажа, удивленно бросили взгляд на быстро идущего мужчину. Но Павел не хотел останавливаться и намеренно подлил масла в огонь, крикнув в распахнутую дверь:
– Сережа, ты псих неисправимый!
Спуск со второго этажа потерялся во временном пространстве, и голос Павла в голове отзывался эхом. Выходил Сережа из помещения еще с более пакостным чувством, чем когда переступил порог входной двери. Он закурил.
– Отменяю препарат, тьфу. – он передразнил специалиста и высунул язык.– Ну, ничего-ничего, у меня дома осталась еще пачка, пусть и рецепт просрочился.
Руки Сергея тряслись, и чтобы как-то их унять, одной он крутил ключи в кармане, а другой крепко сжимал сигарету. В этот момент словно рухнул мир, и воспоминания пережали горло. У него не было зависимости, просто он ценил спокойствие, так тяжело давшееся.
– Сергей Владимирович, мы едем? – водитель-бугай с гладковыбритой головой вышел из машины и подошел к нему.
– Да-да, сейчас.
Он бросил окурок в мусорку, уселся на заднее сидение и уткнулся в телефон – никто не искал. Пусто. Сергей поднял голову и задержал взгляд на зеркале заднего вида, рассматривая себя.
Он имел незаурядную внешность, по крайней мере , такой лестью его осыпали все люди, впервые с ним знакомившиеся.
Сергею чуть больше сорока, и он вовсю стал задумываться о налаживании режима сна, после неаккуратного комментария во время грима. Свое подтянутое тело всегда выгодно подчеркивал хорошо проработанным стилем, на удивление обходясь без стилиста. Голубые глаза проецировали ледяной, но в то же время пронизывающий и заинтересованный взгляд, из-за чего первым впечатлением была надменность. Тонкие губы и правильный нос. Одни говорили, что нос правильно русский, а другие – правильно греческий.
Сам же себя оценивал как среднестатистический красавец. Анализируя юношеские годы, он сделал вывод, что проблем с самооценкой никогда не имелось, хотя много девушек у никогда не было.
Сергей поднялся в свою квартиру на четвертом этаже. Являясь болезненным перфекционистом, но достаточно ленивым, из пяти этажей выбрал самый оптимальный вариант.
– Аня?
Убедившись, что в квартире пусто, поддавшись нервической волне, он принялся искать бластер, рецепт – любую осязаемую надежду. Сначала он залез в шкаф-аптечку, вывалил на пол все, что там было, и, хватая коробку за коробкой, стал внимательно вчитываться в названия. Ничего не было. В ход пошла комнатная аптечка. Лихорадочно рыская руками, он, озверевший, словно бешеное животное, кидал ненужные пачки в стену. Отчаяние? Пожалуй.
