Пролог
««Мы те, кто мы есть! И если ты не готов принять себя настоящего, значит, тебе здесь не место. Мы безликие! Это место - наш дом. Эти люди - наша семья. Мы спасли тебя, мы пришли на твой зов, на твою боль и дали тебе смысл для твоей жизни. Теперь ты знаешь, что можешь быть не просто полезной, ты сможешь спасать жизни. Ты можешь стать тем, кем и не мечтала быть. Но для этого придется проститься со всем, что держало тебя в прежней жизни. Нет больше старых друзей, родных и близких.
Мы твоя семья и мы твой дом, твое пристанище во мраке этих туманных дней и темных ночей…»
Эти слова запомнились мне из всего когда-либо мной услышанного. Помню свою прежнюю жизнь и вряд ли забуду хоть когда-нибудь. Всех нас калечат рано или поздно, кого-то больше, кого-то меньше. Не имеет значения. Главное, что ты не один такой. И ты не урод, не убогое создание, которому позволили жить, из жалости и страха взять на себя грех убить дитя, что родилось в день красного солнца.
В этой жизни всё меняется и так быстро, что не успеваешь обратить внимание и задуматься над тем, что происходит с тобой, с твоей так называемой семьей и с миром, в котором ты живешь.
Знаю, это странно звучит, для тех, кто, возможно, не понимает, о чем я говорю, и мир действительно изменился за эти годы. Но все события, что произошли после этих поистине роковых слов про безликих, вошли в историю как «Возрождение Империи».
До каждого доходили слухи и байки о прошедшей войне, о битвах, заговорах и предательствах. Но правды вы не услышите никогда, это - не тайна. Совсем нет. Просто, как правило, всю правду принять сложно, и не всегда правда является истиной. И, к сожалению, вам выпала не сладкая доля стать безликими. Теми, кто спасает, теми, кто наказывает, теми, кто обладает властью.
Вы – будущее этого мира и этой империи. Но не каждый станет тем, кем может. У кого-то не хватит сил, у кого-то не хватит выдержки, прилежности и старания. К концу обучения в Академии вы будете другими. Вы станете такими как мы.
Мы будем вашей семьей! Мы будем вашим домом. Мы будем вашим пристанищем во мраке этих туманных дней и темных ночей!»»
Ох, каждый раз произнося эту речь, не могу остаться беспристрастной. Вижу, как эти дети загораются надеждой на лучшее будущее, у них появляется вера в это будущее, и, возможно, оно у них появиться. Если каждый из преподавателей вложит в них все свои знания, то и у нас появится надежда на это будущее. Новый курс, новое начало, и все мы, как эти дети надеемся, что среди наделённых силой будет мой приемник, истинный ректор этой академии.
Здешние обитатели преподавательского корпуса не очень-то любят меня, и оно понятно. Я этой любви и не хочу, но свободы жажду. Освободиться от этого бремени и, наконец, уйти отсюда, вздохнуть свободно. Я предала свою семью и свой дом, так же, как и они предали меня. Но вину за это не возложить ни на кого из нас, а посему мы вместе тянем лямку былого предательства и непонимания, пытаясь, как все безликие забыть о поруганных чувствах, и быть теми, кем мы были рождены.
Меня зовут Инториия Ветро, и я ректор Академии Авалона, а это история моей жизни и моей судьбы…
*****
«Если вы сомневаетесь в себе, значит,
встаете на шаткий путь…»
Генрик Ибсен
Шаги гулко разлетались по пустынному коридору, сообщая духам, обитающим в этом месте, что к ним спешат гости. Темный зал ждал впереди, каменный и наполненный памятью о былых великих, что покоятся в своих мраморных гробницах.
Мы с Андреа шли по одному из залов памяти, расположенных под административным корпусом академии. Студентам хода в это место нет, а преподаватели редко сюда спускаются. Не хотят тревожить давно умерших и вновь испытывать горечь потери. Тяжко дается знание о той жизни, что могла ждать каждого из нас, родись мы сто лет назад или даже раньше. Здесь покоятся останки некогда могущественных магов, представителей древних родов, даже кое-кто из династии умершего узурпатора был тут. Каменные плиты хранили много тайн, слишком многое скрывали от нас. Но однажды в этот зал забредет мужчина и узнает то, что было сокрыто от людского взгляда, а вот от безликого скрыть не удалось. К счастью, или, к сожалению, трудно сказать. Иногда мне кажется, что сокрытие знаний было не худшим вариантом.
Мы не довели до широких масс то, что обнаружили, но с этого все началось.
Нас наказали за то, чего мы не делали. Несем ответственность и расплачиваемся за действия наших предков. Сто долгих лет мой народ был в угнетении. Сто лет каждый из нас был рабом своей силы, а не ее властителем. От нас скрывали правду, боялись. И правильно делали, как показала новая история… выживает тот, кто умеет ждать и приспосабливаться.
Стоп. Сейчас моя забота - парнишка, что переминается с ноги на ногу, но так и не решается сделать шаг в полутемный зал, освещенный магическими лампами.
Мы вместе вошли туда. Я остановилась возле стены, стараясь не показать, как трудно мне тут находится. Внимательно следила за Андреа, увиденное меня поражало. Было что-то в его напряженной спине и чуть подрагивающих руках, которыми он касался гробниц, до боли знакомое.
Он подходил к каждой гробнице и внимательно читал надписи на крышках, а когда подошел к центральной, я ему не позволила ее коснуться. На чистых инстинктах не могла позволить кому-то прикасаться к его гробнице. Никто кроме меня на это права не имел и иметь не будет!
Положила ладонь на крышку, провела рукой вдоль края, стерла пыль с имени. Кончики пальцев покалывало от холода белого мрамора. Рука задрожала.
- Давно я сюда не приходила, мой друг! – ладонь замерла на изображенном цветке лилии, провела пальцем по линиям и изгибам, – Прости, я не забыла, но это слишком тяжело, приходить сюда.
- Госпожа, Интория, – неожиданно прозвучал голос моего ученика, я совсем забыла, что не одна здесь.
- Извини, Андреа, я забылась, – он подошел ближе и вчитался в надпись.
- Здесь похоронен Августин Тадеус Фарнгорн, – прочитал он и посмотрел на меня. В глазах было столько вопросов, жгучее любопытство и жажда знаний так и горели в этом пока еще совсем юном мужчине, – Это ведь предыдущий ректор, да? Вы были с ним знакомы лично?
- Тадеус был моим наставником, Андреа. Он был для меня очень дорог, – боль уже привычным спазмом сжала горло, а слезы подступили к глазам, легким не хватало воздуха, и приходилось следить за дыханием, делать вдох, потом еще один, и еще один, спокойные и не торопливые, а то, что от боли хочется завыть во все горло, уже не имеет значения. Нет. Сегодня я здесь не для покаяния и печали, – Давай, спрашивай, что именно ты хочешь узнать подробней.
- Я не хочу Вас огорчать, госпожа, вижу, что Вам неприятно говорить об этом человеке.
