Сарафан и другие: вместо предисловия
Идея создания этого справочника появилась, в общем-то, случайно. Однажды Народный мастер России Александр Яковлевич Колесников попросил уточнить, какие сведения о сарафане есть в «Толковом словаре живого великорусского языка» В.И.Даля. Разнообразие названий этого предмета женской одежды в соответствующей статье ошеломило меня: «Сарафаны, по покрою, бывают: однорядные, двурядные, закрытые, открытые (грудь), круглые (узкие), прямые, клинчатые, триклинки, расстегаи (распашные), шубки (московские), с рукавами, с проймами (с помочами), сборчатые, гладкие, с лифом, без лифа, нвг. По ткани: холщевики, дубленики, крашенинники, пестрядинники, кумачники, китаечники, ситцевики, стамедники, суконники и пр.»> [1] (Выделено Далем, – Е.З.) Этой информации было более чем достаточно. Но…
Неожиданно на соседней странице, в статье «Саян»> [2], опять мелькнуло слово «сарафан». В Тверской и Смоленской губерниях саяном называли «крашенинный распашной сарафан». Там же, с довольно странным значением «род сарафана, высокой юпки с помочами», упоминалось ещё одно слово – «саянка». Ни того, ни другого слова в статье «Сарафан» не было. Значит, там собраны не все названия сарафана?…
Заинтригованная этой мыслью, я решила посмотреть, какое отношение к сарафану может иметь «юпка». И тут меня ждала новая неожиданность. Во-первых, в словаре оказалось не одна, а три словарных статьи – «юбка», «юпа» и «юпка», причём слова из статьи «юпа» обозначали различные виды одежды (халат, кафтан, тулуп), ничуть не похожие на современную юбку. Во-вторых, слово «юбка» (в основном Даль, как и мы, использовал этот вариант), имело не только привычное нам значение. В Вятской и Тульской губерниях так называли «род безрукавой кофты на помочах», в Малороссии – «кафтанчик с рукавами и перехватом, нанковый или суконный, большей частью женский», а на западе Руси – «безрукавый кафтан, поддёвку»… После этого я окончательно поняла, что для исчерпывающего ответа на вопрос придётся разыскивать названия сарафана по всему словарю.
Но надо ли браться за такую работу? Сомнения разрешил солидный справочник Р.М.Кирсановой «Костюм в русской художественной культуре». Там в статье «Сарафан»> [3] автор отмечает: «В.И.Даль приводит более двух десятков названий С.…». При этом она не уточняет, что именно имеется в виду, – весь словарь или одна словарная статья. Если речь идёт о той части статьи «Сарафан», где говорится о женской одежде, – Даль упоминает и о сарафане как «мужском долгом кафтане, особого покрою» – эта ссылка верна, хотя и не точна (в статье названо 29 разновидностей сарафанов). С другой стороны, «саян» на глаза Кирсановой явно не попался…
Так я убедилась, что «моя» проблема существует и для других читателей, обращающихся за справками к словарю В.И.Даля. А поскольку искать только сарафаны было явно неэффективно, я, посоветовавшись с А. Я. Колесниковым, решила выбрать названия всех предметов костюма, а также материалов, из которых они изготавливались, и технологий их обработки. (Сразу отмечу, что в результате поиска в четырёх томах словаря Даля было найдено более 80 слов со значением «сарафан», причём в это число не вошли слова, получившие при помощи суффиксов уменьшительное, уничижительное и подобные им оттенки значения.)
* * *
Главной причиной сложностей, возникающих при работе с «Толковым словарём живого великорусского языка», оказался оригинальный взгляд самого составителя на предназначение своего детища. В.И.Даль полагал, что «одноязычный словарь пишется не для школьников и не для иноземцев, и потому разве изредка только русскому человеку могло бы случиться отыскивать встреченное где-либо, неизвестное ему, русское слово»> [4]. По его мнению, словарь нужен «для изучения, для знания и обсуждения их (слов, – Е.З.), для изучения самого духа языка и усвоения его себе, для выработки из него постепенно своего, образованного языка»> [5].
Стремясь показать читателю богатство русской речи, Даль разработал собственную систему распределения слов, которая учитывала их родственные связи. Все однокоренные слова, начинающиеся с одних и тех же букв, были объединены в группу – «гнездо». Вдобавок к этому, «при объяснении и толковании слова избегались сухие, бесплодные определения, порождение школярства»> [6]. Составитель предпочитал сопоставлять синонимы, считая, что «передача и объяснение слова другим, а тем паче десятком других, конечно, вразумительнее всякого определения, а примеры ещё более поясняют дело»> [7].
Созданная Далем структура сразу же вызвала многочисленные возражения филологов. Оказалось, что большинство читателей видят в словаре прежде всего справочник, а поиск нужных слов внутри гнёзд, некоторые из которых занимают несколько столбцов убористого текста, – задача не из лёгких. К тому же, некоторые слова в нём стоят явно не на «своих» местах. Например, слово «Хлюпень» («затасканная одеженка») можно найти только в гнезде «ШЛЕНДАТЬ», так как другое название подобной одежды – «Шлюшень» – Даль счёл производным от этого глагола и потому, вопреки алфавиту и собственным принципам, поместил «Хлюпень» в это гнездо.
Толкования неутомимого собирателя тоже не отличаются точностью, присущей профессиональному лексикографу. Некоторые слова появляются в нескольких гнёздах с разными толкованиями. К примеру, в гнезде «СТАВИТЬ» слово «стан» значит «верхняя половина женской рубахи», а при толковании слова «подстан» (гнездо «ПОДСТАВЛЯТЬ») станом названа нижняя её часть: «стан женской рубахи, подстава, нижняя часть, которая бывает погрубее» (Выделено мной, – Е.З.).
Подчас В. И. Даль указывает в качестве синонимов слова́, значения которых противоречат друг другу и основному слову. Например, слово «Талька» он толкует как «ручное мотовило для крестьянской пряжи: палка с одного конца рожками, с другого костылём (вороба)». Однако слова «Вороба» в словаре нет, а у слова «Во́роб» (вариант «воро́бы») значение несколько иное: «снаряд для размота пряжи: деревянный крест, с колочками на концах, обращающийся лежмя на стойке; делают его и стойком, колесом». Дело осложняется ещё и тем, что слово «Мотовило» Даль фиксирует в двух значениях, одно из которых близко значению «Талька» («костыль, с развилиной на другом конце (колодка и рожки) для намота пряжи с веретена»), а другое – «Вороб» («снаряд для размотки мотов пряжи в клубки, в роде воробов»)…
В большинстве случаев, первопричиной подобных неувязок стали не ошибки собирателя, хотя встречаются и они, а его дотошность, позволившая сделать почти невозможное – зафиксировать сам процесс становления формы (во́роб – воро́ба) и значения слова. Именно этим объясняется ещё одна особенность словаря: значительное количество слов появляется в нём только в толкованиях другого слова. Так, «фес» упоминается в толковании слова «чалма» («головной убор мусульман, обмот на голове по фесу, тюбетейке, шапке»), а «феска» – как синоним слова «еломок» («скуфья; жидовская ермолка; татарская тюбетейка; турецкая феска; комнатная шапочка стариков; валяная шапка, магерка»). Однако гнезда «ФЕС» или «ФЕСКА» в словаре нет.
