Без холодного душа, чашки хорошего кофе и сигареты я не могу проснуться, даже если на часах 9:00. Вот так уж устроен.
Часы как раз показывали что-то около девяти. С влажными, всклокоченными как у демона волосами, в белом халате с гербом отеля (память об отпуске в Испании), с пузатой кружкой ароматного бразильского кофе в одной руке и с сигаретой в другой, я стоял у окна, пытаясь убедить себя, что сегодня на удивление хороший день для столь важного и славного дела. Но получалось плохо.
Затушив едва до половины выкуренную сигарету, закрыл форточку – когда Инна родила малышку, мы решили, что курю я либо на балконе, либо в форточку. Для балкона не то время года, все же зима в России немного более суровая, чем на Средиземноморском побережье.
Инна. Красавица жена. Мне безумно повезло с ней. Вместе мы уже пять лет, но я помню тот день, когда мы встретились, так отчетливо, как если бы это случилось вчера. Как бы избито это не звучало.
Универ, открытая лекция по истории Древнего мира. Огромная как гора профессорша рассказывала о стратегической важности морских побед во Вторую Римскую войну. На экране за ее спиной появлялись и исчезали ажурные кораблики римского и внушительные монстры карфагенского флотов. Огромное пространство аудитории наполняли сыплющиеся из профессорши имена, даты, топонимы. "Славные морские победы карфагенского флота под командованием адмирала Тирубала позволили легко перебросить на Апеннинский полуостров армии Ганнибала во время Третьей Римской войны", – вещала гора. И вот под эту тираду я увидел ее.
Она сидела на три ряда ниже, у самого окна. Круглое личико, аккуратный носик, копна огненно-красных волос. Белая рубака, юбка-шотландка, на шее повязан платок. Похоже, лекция ее заворожила, она слушала внимательно, отрывая глаза от профессорши только для того, чтобы сделать пометки в огромном блокноте, исчерканном некими ей одной понятными фигурами. Видимо почувствовав мой неравнодушный взгляд, рыжеволосая красотка оглянулась. Ее большие зеленые глаза в тот же миг пленили мое сердце. Да-да, ваниль и любовные сопли. Именно поэтому я никогда никому не рассказывал об этом. Ведь все же знают, что любовь с первого взгляда бывает только в детских сказках и дешевых женских романах.
Она училась на факультете истории искусства, я – истории религии. Скажу вам, иногда и история для чего-то нужна, хотя бы для того чтобы мы встретились, и началась наша история.
Допив остывший кофе, я заглянул в детскую. Инна кормила малышку.
Жена с дочкой на руках сидела в кресле у окна, и задумчиво смотрела на бронзовую, довольно массивную статуэтку Царицы небесной с младенцем Господом на руках. Это была копия одной из древнейших икон, обошлась она нам в копеечку, но того стоила. И вот сейчас, когда утренние лучи падали на двух матерей с младенцами на руках, путаясь в волосах и играя на черной бронзе, казалось, сама Царица небесная смотрит на свое изображение, питая божественным молоком младенца Господа.
Когда я вошел, Инна словно проснулась, вздрогнула, посмотрела на меня и как-то вымученно улыбнулась.
– Дорогой, Ян еще не звонил?
Вздрогнула и малышка. Открыв свои огромные синие как само небо глаза, она повернулась в мою сторону и, на мгновение оторвавшись от своего занятия, тоже улыбнулась.
Если моя жена безусловно удивительная красавица, то дочь – истинный ангел небесный. Ей три месяца. Волосики не огненные как у мамы, скорее золотые, в остальном – мамина копия. Пухленькая, улыбчивая. Милейшее создание.
И долгожданное.
Пять лет мы не могли завести детей. Вот где справедливость? Иные подростки выпьют немного на каком-нибудь дне рождения и уже паника: две полоски на тесте. Мы же хотели ребенка всем сердцем. Мы хотели много детей, пусть сейчас это и не модно. Но не получалось. Ходили по врачам. Те разводили руками, мол, принципиальных причин нет, мол, вот таблеточки – пейте, и про секс не забывайте, без него, мол, дети не делаются. Ходили и по храмам, шаманам. Молились, просили. И когда уже почти отчаялись стать полноправными гражданами общества, случилось.
Когда Инна начала округляться, мы радовались и боялись до дрожи. Как бы чего не случилось. Наверное, только в период беременности мы с Инной стали в некотором плане религиозными. Слава Небу, ничего плохого не случилось. Малышка родилась в срок, здоровеньким ребенком трех с половиной килограммов веса, на радость маме и папе.
Родилась она в полнолуние – это хороший знак. Три с половиной месяца назад. Сегодня праздник Новолуния. Пришло время.
Надо бы радоваться, но… Но как-то совсем не радостно на душе.
– Дорогой, Ян еще не звонил?
– Нет. Рано еще. Он обещался в десять.
Ян – друг детства. Наверное, благодаря ему я выбрал специализацию в универе. Его отец служил священником и мы, еще совсем малыши – первоклашки, часто бегали в храм наблюдать за таинственными ритуалами, совершаемыми в мистической полутьме, слушать чарующее пение молитв и вдыхать одурманивающий запах ладана. Для меня это была скорее игра, для моего друга – особая реальность, и служению ей он уже тогда решил посвятить свою жизнь. Так и случилось.
Я помню весну конфирмаций. Нам по тринадцать, и мы год ходили в катехизическое училище при храме, ежедневно мечтая, да что там – изнывая от желания – приблизить первый месяц весны. Естественно, мы были лучшими учениками училища.
Мама очень волновалась за меня, отец же хитро улыбался, поправляя нелепый короткий плащик и длинный островерхий капюшон: "Сынок, ты главное не бойся".
С цветами в руках мы – двадцать четыре катехумена, получившие высшие баллы на экзамене – шествовали в храмовый парк у озера. Сопровождать нас вышел едва ли не весь город, как мне тогда показалось. Ян откровенно боялся. Он до боли сжимал мою ладонь и бросал испуганные взгляды на отца, наверное, единственного хмурого человека в сопровождающей нас толпе. Накануне у них состоялся довольно тяжелый разговор, но Ян никогда не жалел о словах, что сказал отцу в тот вечер.
В священном парке, на берегу круглого озера возвышался храм Царицы небесной, похожий на лес мраморных колонн, накрытый звездчатым куполом. Перед лестницей мы остановилась. В этот день родители и гости не последуют за нами. Они улыбались, подбадривая безусых юнцов, которым сегодня суждено стать мужчинами.
В арке появилась настоятельница, тихо пропев что-то, она подняла над головой белую лилию – знак надеть капюшоны, натянув их до самого подбородка. Поддерживая друг друга, парами, не видя ничего кроме плит под ногами, мы входили в таинственный мрак под своды мраморного леса. Священницы пели томные, тягучие гимны Царице небесной, галли играли на арфах. Сердце сжалось и в низу живота потеплело, когда моей руки коснулась чья-то мягкая ладонь, и нежный голос прошептал ритуальные слова, которые я так жаждал и боялся услышать: "Не бойся, господин мой и сын мой, вместе мы победим смерть".
