– Джесс, тебя вызывает Памела!
Джессика Лафайетт оторвалась от монитора. Перед ней стояла Клер, младший редактор. Клер смотрела на нее пытливо и немного тревожно. Она, как и Джесс, явно волновалась. Неизвестно, что их всех ждет.
Последние несколько недель в редакции «Стиля» ходили упорные слухи о сокращениях. Понятно, что все сотрудники нервничали. Каждый боялся вызова в кабинет заведующей и увольнения… Как говорится, пристегните ремни, взлетаем!
Пригладив волосы и одернув блузку, Джесс кивнула Клер и встала, сжав дрожащие руки в кулаки. Быстро, не давая себе опомниться, она зашагала в кабинет Памелы.
Если ее уволят, ей крышка. За те девять месяцев, что она прожила в Лондоне, пока работала вне штата, успела истратить почти все свои скудные сбережения. Наконец ее взяли в штат – с трехмесячным испытательным сроком. Очень обидно будет возвращаться домой и снова жить с родителями на окраине Лестера, особенно после того, как ее, наконец, пригласили в «Стиль»! Родители считали ее ненормальной из-за того, что она выбрала профессию, в которой невероятно высокая конкуренция, но Джесс всегда хотела заниматься именно журналистикой и ничем другим. Она отдавала любимой работе все силы, а упрямства ей было не занимать.
Целых два года после окончания университета она стремилась попасть в редакцию «Стиля». Два долгих года она прожила с матерью, которая без труда победила бы на конкурсе «Самая недовольная мать столетия». Ингрид Лафайетт рассчитывала, что ее дочь будет похожей на нее саму в молодости, то есть вырастет такой же бойкой красоткой. Джесс оказалась совсем другой. Ингрид считала дочь слишком своенравной и немного тронутой. В конце концов Джесс надоело терпеть обиженное молчание матери – а ведь в такой атмосфере ей приходилось жить с самого раннего детства. Но теперь она взрослая и хочет сама решать свою судьбу.
Расправив плечи и глубоко вздохнув, Джесс постучала в стеклянную перегородку и вошла.
Памела Брэдли, заведующая отделом, оторвала взгляд от компьютера и холеной рукой поманила Джесс к себе. Все сотрудницы «Стиля», как правило, выглядели так, словно только что сошли с парижского подиума. Джесс плыла против течения. Она предпочитала красоте удобство. На топ-модель она все равно не похожа; кроме того, она понятия не имела, какая одежда ей подойдет и при этом не вызовет насмешек. Ей казалось, что в чем-то броском у нее будет нелепый вид – как будто она из кожи вон лезет, лишь бы соответствовать дресс-коду редакции. Отсталой она себя не считала, но гордилась своей практичностью.
– Садись, Джесс. – Памела показала на стул напротив ее стола, и Джесс села на самый краешек, скромно сложив руки на коленях. Сердце забилось чаще. – Я прочла твой материал о сети маникюрных салонов. – Памела устремила на нее стальной взгляд, и Джесс непроизвольно вжалась в спинку стула, словно ища опоры. Так-так… Памела, похоже, вовсе не спешит поздравить ее с удачей, а она так надеялась! – Буду с тобой предельно откровенна, – продолжала Памела. – Это никуда не годится. И вообще, то, что ты пишешь в последнее время, немного… Как бы получше выразиться? – Она побарабанила по столешнице длинными ногтями, похожими на когти. Затем подалась вперед. – Сухо. Безжизненно. Скучно. – Она поморщилась, словно ей не нравилось то, что приходилось говорить. Памела тряхнула безупречно уложенной прической. – Когда я приглашала тебя в штат, я ожидала большего!
Джесс стало страшно. Неужели она загубила свое будущее?! Памеле нужно кого-то сократить, и похоже, что на плаху ляжет голова Джесс!
– Я… п-постараюсь, – запинаясь, выговорила она, не желая слышать страшные слова, вот-вот готовые сорваться с языка Памелы.
Памела покачала головой и криво улыбнулась:
– Я взяла тебя на работу, потому что почувствовала в тебе скрытый потенциал. Ты одаренная журналистка, умеешь грамотно писать, но твоим материалам недостает остроты, изюминки, благодаря которым статьи будут выделяться из общей массы. Уж слишком ты хладнокровна и сдержанна, слишком консервативна.
– Я постараюсь писать смелее, – выпалила Джесс, чувствуя, как глаза наполняются слезами. – Как ты собираешься этого достичь?
Джесс смотрела на заведующую огромными глазами. Она не знала, что ответить.
– Не обижайся, – продолжала Памела, – но, по-моему, тебе нужно перестать жить под стеклянным колпаком. – Она окинула многозначительным взглядом безупречный, но скромный костюм Джесс.
– Не понимаю, о чем вы. – Под критическим взглядом начальницы Джесс непроизвольно разгладила юбку и поправила прическу.
– Послушай, Джесс, я уже сказала, что считаю тебя одаренной журналисткой, способной достичь больших высот в профессии, но послушай моего совета: придай своим статьям дополнительную остроту, перца, сделай их яркими. Узнай жизнь за пределами своего аккуратного мирка. – Памела по-матерински склонила голову. – Вот, например, когда ты в последний раз ходила на свидание?
– При чем здесь это? – Джесс стало не по себе.
– Сколько тебе? Лет двадцать пять? По-моему, ты слишком серьезно относишься к жизни. В твоем возрасте нужно больше гулять, встречаться, влюбляться и заниматься сексом. Обогащать свой опыт.
– Секс сильно переоценивают, – буркнула Джесс, имея в виду свой небогатый опыт. Она в самом деле не понимала, почему все так носятся с этим сексом. Ей в постели с мужчиной бывало неловко, неприятно… Если уж быть до конца откровенной, обычно она радовалась, когда все заканчивалось. Ни один из тех парней, с которыми она встречалась, не перевернул ее мира. Она соглашалась переспать с ними, потому что хотела проверить: может, она действительно чего-то не понимает? А когда отношения исчерпывали себя, она приходила к выводу, что ничего не потеряла.
За ее спиной послышался стук. Обернувшись, Джесс увидела в дверях секретаршу Памелы с листом бумаги в руке.
– Извините, что помешала, но только что звонила Мэгги. Она застряла в Греции из-за забастовки авиадиспетчеров и не успевает вернуться к сроку, а сегодня у нее важная встреча. Она просто в отчаянии, ведь ей с огромным трудом удалось договориться об интервью с Ксандером Хитоном, ну, этим художником, по которому все сходят с ума.
Памела вздохнула:
– Перенести интервью никак нельзя? Я надеялась, что оно появится в следующем номере… и станет центральным материалом.
