Глава 1
Фирма веников не вяжет
Семья была большая, дружная, веселая. Бывало, идешь мимо двора, а у них работа кипит – переговариваются, шутят, песни поют.
Забор у них – одно название; палисадник маленький – так, чуть цветков под окнами. Зато уж хозяйство – каких поискать. Тут тебе и сараи, и кухня, и склад дровяной. А все строят чего-то; сам с сыновьями на лесах – молотками так весело постукивают, смеются, здороваются, завидев знакомых, на чай зовут.
Спорится работа у них. Скоро крышу возвели под конек; а на коньке эдак гроб приладили – вроде вывески у них. Мастерскую они расширяли, семейное дело – гробовщики.
Вот и меня тоже зазвали. Хозяйка ласково окликнула:
– Глаша! Что ж ты все мимо проходишь, зашла бы…
Двор у них широкий, чистый, вкусно пахнет свежеструганым деревом.
– Присаживайся, – улыбается хозяйка, обмахивая фартуком скамью у самодельного стола – отшлифованные сосновые доски, смолистый дух от них идет. Если бы не гроб над головой на крыше, совсем бы уютно и хорошо, но мысль неотступная: из этих досок мастерят веселые хозяева домовины – последний приют для человека.
– Давно приехала? – вопрошает радушная хозяйка, расставляя на столе угощение, блины да мед. – Как здоровье бабушки?
– Спасибо, хорошо…
У стола собирается все семейство, здороваются, улыбаются, рассаживаются, хозяйка разливает чай.
– Смотрю, заневестилась ты, – замечает мать семейства. – Замуж собираешься ли?
– Что вы, мне еще рано…
Она как будто не слышит меня:
– А мы как раз нашему младшенькому ищем жену, – и кивает на «младшенького», ражего детинушку, косая сажень в плечах, румянец во всю щеку. – Чем не жених тебе? – нахваливает.
Мне неловко, я хочу выйти из-за стола, но радушные хозяева удерживают, добиваются ответа. Обещаю подумать и бегу к воротам. «Жених» догоняет, вызывается проводить.
Мы идем по улице, и мне кажется, я знаю его миллион лет, но спроси, как зовут, – не помню.
Он неторопливо рассказывает об отце и новом доме, о всяких семейных делах, о предстоящей свадьбе, о том, как мы будем с ним жить, его мать научит меня делать позумент и плести гробовую кисею. Я слушаю, слушаю – и такая тоска меня берет!
Жених норовит взять меня за руку – вроде бы ничего не значащий жест, но он пугает меня, и рука его, и само прикосновение вызывают ужас и отвращение, и сам он – темная глыба, надвигающаяся на меня, лишающая воли и воздуха…
Закрываю глаза, затыкаю уши и приказываю себе – беги!
Рву с места и удираю прочь, не разбирая дороги.
Не хватает воздуха, стебли травы оплетают ноги, я задыхаюсь и падаю, захлебываясь криком.
Открываю глаза. Сердце готово выскочить через горло.
За оттаявшими окнами серенький рассвет, оттепель.
Сажусь на диване, туплю пару минут.
Приснится же такое…
Глава 2
Скука по-деревенски
Днем второго января завьюжило, снег повалил густо, рывками, будто кто лопатой швырял. На улицу носа не высунуть, собаки в будки попрятались, коты на лежанках спали свернувшись.
До вечера просидели у подруги Раечки под бормотание телевизора. Показывали старые сказки: на одном канале – «Морозко», на другом – мультфильм «По щучьему веленью». Раечка старше меня на год, но, глядя на нас, можно подумать, что и на три. Потому что она высокая, крупная, смуглая и очень рассудительная. Но иногда и Раечка любит пошутить.
– Жених снился на новом месте? – спросила.
– Ага, завидный, сын гробовщика, – ответила я, заставив себя рассмеяться: воспоминание о сне неприятно царапнуло в груди.
– Ого! Богатая будешь! – обрадовалась Раечка. – Ты его узнала? Какой он из себя?
– Первый раз вижу!
– Значит, не наш, – вздохнула подруга.
– Ваш, не ваш… Знаешь, меня этот сон ужасно напугал, очень неприятный, не хотела бы я, чтоб у меня такой жених был.
– Так, может, это про будущее?
– Спасибо, не надо! Вспоминать и то противно.
– Ну, не хочешь, как хочешь, – согласилась подруга. И спросила неожиданно: – Пойдешь с нами колядовать?
Я ответила не сразу. К вечеру на улице подморозило, мы смотрели в темное окно, за которым ни зги не видно, и наблюдали, как мороз вышивает серебром сверкающие узоры по черному бархату.
– Что делать? – переспросила.
Она взглянула удивленно, потом чуть заметно усмехнулась:
– Городская! Никогда не ходила, что ли?
Я понурила голову и притворно вздохнула:
– Нет…
– Так ты… чем щи хлебают, – она покровительственно похлопала меня по плечу. – На Рождество собираемся все толпой и ходим по домам, колядки поем, Христа славим, а нам за это хозяева конфет насыпают и денег дают. – Раечка запнулась: – Денег не сильно много, мелочь, зато еды всякой – завались! Мы в прошлом году мешок набрали, потом до конца каникул ели! У Сереги ухо заболело, у меня зубы. – Она засмеялась. – Я карамельки очень прилюбляю.
– А я шоколад…
Раечка отмахнулась:
– Я же говорю – что с тебя взять…
– Да ладно, хватит тебе, – я тоже рассмеялась. – Гоголя все читали. У нас в школе спектакль ставили «Вечера на хуторе близ Диканьки».
– А! – вспомнила Раечка. – Я по телику видела кино.
– Кстати, можем завтра в кино с тобой сходить, – предложила я.
– Ничего интересного, – вздохнула Раечка. – Пойдем лучше на горку. Там все наши собираются.
– Хорошо… – согласилась я.
Какая разница, куда идти, лишь бы дома не сидеть.
– Гадать будем, – мечтательно пропела подруга, забрасывая руки за голову. – А то еще знаешь, – она понизила голос, – черта будем ловить, вся нечистая сила в Рождество бежит с земли сломя голову, а сейчас для нее самое время – куролесит, – Раечка многозначительно кивнула. – Но не всем удается сбежать, – она перешла на шепот и склонилась ко мне: – Некоторые застревают, если кто сено косил на Ивана Купалу, да с приговором, под Рождество в это сено можно загнать нечистого, он запутается, и тогда любое желание загадаешь ему – выполнит!
– Звучит жутковато, – призналась я.
Раечка ухмыльнулась:
– Да ладно… это же сказки.
Я неуверенно улыбнулась в ответ.
А на улице меж тем наступила глухая тьма.
Интернет в деревне медленный – только за смертью посылать. И компьютер один, к нему старший брат строго-настрого прикасаться запретил. Только при нем и по делу.
Крутили мой смартфон, пока на нем деньги не кончились.
Делать совсем нечего.
– Я хотела найти какие-нибудь гадания.
– О, нашла где искать! – Раечка вскочила с дивана и, порывшись в тумбочке колченогого стола, нашла толстую тетрадь в черном коленкоровом переплете.
– На, читай, – сказала, усмехнувшись, – это прабабкина, там и заговоры, и сны, и гадания – все есть.
Я осторожно раскрыла тетрадь и погрузилась в густоисписанные страницы, пытаясь разобрать убористый почерк Раечкиной прабабушки.
Заговоры от сглаза и порчи, от сухотки, трясунца, «чтоб личико было красно» – рассмешило: интересно, зачем кому-то может понадобиться красная физиономия?
