Предисловие
В одной из песен Эдиты Пьехи есть замечательные слова: «Чтобы жизнь повторилась сначала, загляните в семейный альбом!» А я решила перелистать свою жизнь посредством страниц этой книги. Это достаточно откровенное повествование о моей жизни без прикрас, о настоящих чувствах, о силе и слабости. И посвящаю я эту книгу моим детям, сыну Ариэлю и дочке Валерии.
Часть I.
ЗАРИСОВКИ ИЗ ДЕТСТВА.
Глава 1.
Беззаботное время.
Раннее осеннее утро, переполненный трамвай устало двигался по рельсам. Каждое утро, по одному и тому же маршруту, обычно, ехали одни и те же пассажиры. И так было не один год. Поэтому все уже друг друга знали: кто где садится в трамвай, и кто где из него выходит.
Сегодня трамвай был особенно переполненный, т.к. это было начало нового учебного года. И, число постоянных пассажиров из рабочего класса, пополнили ещё студенты и школьники. Царила привычная атмосфера: кто-то, прислонившись головой к стеклу, ловил последние мгновения сладкого утреннего сна, кто-то обсуждал последние политические события, а другие последний футбольный матч.
Женщины, в основном, говорили о мужьях (чужих, естественно, потому, что о своих ничего хорошего они сказать не могли). ;-) О невестках и свекровях, немного о зятьях, ну и конечно же о внуках и внучках. Атак же о посуде, косметике и моде.
Студенты же и школьники в самых ярких и изъисканных красках описывали те невероятные истории и приключения, которые произошли с ними за время каникул.
Трамвай приближался к остановке "Березняки". Моя мама была одной из тех постоянных пассажиров, которые, вот уже несколько лет, ездят в одно и тоже время, по одному и тому же маршруту. Поэтому все знали, что на остановке "Березняки" в трамвай зайдёт худенькая, небольшого роста, молоденькая, красивая брюнеточка.
Единственное, чего они не знали, так это то, что с сегодняшнего дня и с этого самого часа их привычной спокойной трамвайной атмосфере пришёл конец!!! Более того, они даже и представить себе не могли, что злостным нарушителем этого самого покоя, станет маленькая, миленькая и очаровательная, курносая малышка с белокурыми кудряшками.
Совершенно безобидная (на первый взгляд), весело щебеча, радостно вошла за ручку с мамой в трамвай, с уже знакомой всем молоденькой брюнеточкой. Бедная мама! Она ведь тоже не подозревала, какую "бомбу замедленного действия" держит сейчас за руку.
Вот уже несколько лет, мама работала художником, на одном из самых крупных предприятий города Киева – заводе "Арсенал" им. В.И.Ленина. И при этом же заводе, был детский садик, в который меня благополучно определили. К несчастью моей бедной мамы и всех пассажиров злополучного трамвая. Поскольку, с того момента, как я туда вошла, он стал именно таким.
Первые несколько минут, пока мама принимала комплименты в свой адрес, ну и в мой тоже, я изучала обстановку. Для меня всё было ново, и потому природное любопытство взяло верх. Я крутила головой во все стороны, с интересом рассматривая всё и всех, кто меня окружал.
Постепенно моё радостное и восторженное настроение сменилось ощущением дискомфорта. В трамвай заходили новые люди, но они уже не вызывали у меня никакого интереса: единственное, чего мне теперь хотелось, так это поудобней устроиться. И так, чтобы мне никто не мешал, потому что все эти здоровые тётеньки и дяденьки вокруг, просто не давали дышать!
Я начала дёргать маму за рукав:
– Мам, мам, у меня балят нози, я сесть хацю.
– Ленуся, потерпи,– сказала мама,– видишь, все места заняты.
– Хацю сесть, сесть хацю,– плачущим голосом продолжала настаивать я.
Сидевшая рядом женщина, любезно предложила мне сесть к ней на руки, но я категорически отказалась. И уже более громким и более настойчивым тоном, плавно переходящим в вопль, стала требовать, чтобы мне дали сесть.
Сначала мама пыталась уговорить меня «по-хорошему», взывая ко всем моим лучшим качествам, потом пригрозила наказанием – тщетно. Все попытки успокоить "разбушевавшуюся стихию"
в лице маленькой, вредной и капризной девчонки, то есть меня, закончились ещё большей истерикой.
Какой-то мужчина не выдержал и уступил мне место. Мама с благодарностью, с чувством вины и неловкости одновременно, усадила меня на освободившееся место. Она надеялась, что теперь я наконец-то успокоюсь.
На это надеялась не только моя мама, но и все остальные пассажиры, ехавшие с мамой и со мной в этом трамвае. Ну и напрасно надеялись! Не тут-то было! Ишь, чего захотели!
– Возле акна хацю, хацю масынки сматлеть, мне масынак не видна!,– громче прежнего завопила я.
Какая-то тётенька попыталась меня пристыдить. Ох, и зря она это сделала! Я очень сильно на неё обиделась и заорала так, что у всех просто уши позакладывало.
Сидевшая рядом бабушка поменялась со мной местами, а моя несчастная мама в ужасе не знала, куда глаза девать от стыда.
С этого дня, как только трамвай подъезжал к остановке "Березняки", те, кто мирно дремал, привычно прислонившись головой к стеклу, мгновенно просыпались. А все остальные замирали в страхе. Когда двери трамвая открывались, и в воцарившейся тишине раздавался пронзительный крик:
– Хацю сидеть! Хацю сидеть у акна! Масынки сматлеть хацю!
Так продолжалось изо дня в день: каждое утро, заходя в трамвай, я закатывала истерику до тех пор, пока мне не уступали место возле окна.
Но вот, однажды, по счастливой случайности, в это время и в этом трамвае ехала случайная пассажирка (бывало, иногда, что в трамвай попадали и случайные пассажиры).
Так вот, этой самой случайной пассажиркой оказалась наш управдомовский бухгалтер, тётя Маша. Она хорошо знала и мою маму и меня, естественно. А ещё она знала то, чего никто до сих пор не знал. То, что для большинства взрослых было, всего лишь, детскими глупостями, не заслуживающими особого внимания.
Такими моими «детскими глупостями» были куклы и другие мои игрушки. Для меня они были "живыми" и я считала их своими детьми. Доченьками и сыночками, которых я кормила, поила, одевала, обувала. Водила в садик, лечила, когда они болели и наказывала, если не слушались.
И всё это на полном серьёзе, с полной уверенностью, что именно так и должно быть. Поэтому, когда мама мне говорила, что: «это же всего лишь мишка», или: «это же всего лишь кукла», мне было так горько. Я думала: «Неужели мама совсем не понимает, что это мои дети!!! И, если им больно, то и мне тоже больно».
И только, тётя Маша относилась ко мне серьёзно. Во всяком случае, так мне тогда казалось.
После моего первого знакомства с ней, когда она встретила меня на лестнице в подъезде нашего дома и сказала:
– Ой, какая у тебя красивая кукла!,– на что я обиженно, недовольным тоном ответила:
