Обычно по утрам мой муж Даг просыпается раньше меня и читает новости прямо в постели. По тем звукам, которые он издает во время чтения, – вздыхает ли, стонет ли, ахает, – я узнаю, какой сегодня будет день.
День 8 ноября 2016 года начался хорошо – это был последний день моей предвыборной сенатской кампании. Весь день я непрерывно встречалась с избирателями и, конечно, проголосовала сама в соседней школе недалеко от дома. Настроение у нас было приподнятое. Мы арендовали огромное помещение для предвыборной вечеринки, на которой ожидался дождь из воздушных шаров. Но сначала я собиралась поужинать с семьей и близкими друзьями по традиции, восходящей к моей первой кампании. Люди прилетели к нам со всей страны, даже из-за границы: мои тети и кузины, родственники мужа, родственники мужа моей сестры и многие другие собрались, чтобы провести с нами, как мы надеялись, особенный вечер.
Я смотрела в окно машины, размышляя о том, насколько далеко мы продвинулись, когда услышала один из фирменных стонов Дага.
«Ты должна это видеть», – сказал он, протягивая мне свой телефон. Появлялись первые итоги президентских выборов. Происходило что-то странное, и что-то было не так. К тому времени, как мы приехали в ресторан, разрыв между двумя кандидатами значительно сократился, и я тоже внутренне застонала. Счетчик итогов голосования газеты New York Times обещал долгую и тревожную ночь.
Мы устроились в маленькой комнатке в стороне от главного зала. Эмоции и адреналин зашкаливали, но вовсе не по тем причинам, по которым ожидалось. Избирательные участки в Калифорнии еще не закрылись, и мы оптимистично оценивали мои шансы на победу. Готовясь к долгожданному празднику, мы приникли к экранам своих телефонов и следили за объявлением результатов президентской гонки по каждому штату. Эти результаты вызывали сильное беспокойство.
В какой-то момент мой девятилетний крестник Александр подошел ко мне со слезами на глазах. Я решила, что кто-то из детей чем-то его обидел.
«Иди сюда, малыш. Что случилось?» Александр поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза, его голос дрожал. «Тетя Камала, этот человек не может победить. Он же не победит, правда?» Огорчение Александра поразило меня. Мне не понравилось, что кто-то заставляет ребенка так тревожиться. Восемь лет назад, когда Барак Обама был избран президентом, многие из нас плакали от радости. А теперь я видела страх в глазах Александра…
Мы с его отцом Реджи вывели мальчика наружу и попытались утешить.
– Александр, ты же знаешь, что иногда на супергероев нападает злодей? Что они тогда делают?
– Они сражаются, – всхлипнул малыш.
– Правильно. И сражаются они с чувством, потому что все крутые супергерои проявляют сильные чувства, прямо как ты. И всегда дают отпор, верно? Именно так мы и собираемся поступить.
Вскоре после этого информационное агентство Associated Press начало публиковать итоги моей гонки. Мы все еще сидели в ресторане.
«Не знаю, как благодарить вас всех за то, что вы сопровождали меня на каждом шагу этого пути, – обратилась я к своим необыкновенно любящим родным и друзьям, которые так меня поддерживали. – Это так много для меня значит!» Я была переполнена благодарностью к тем людям, которые находились в комнате, и к тем, кого я потеряла за время пути, особенно к моей матери. Я пыталась насладиться моментом, и мне это удалось, хотя и ненадолго. Как и все остальные, вскоре я снова прилипла к экрану.
После ужина мы отправились на предвыборную вечеринку, где собралось более тысячи человек. Я больше не была кандидатом на должность. Я была избранным сенатором США – первой чернокожей женщиной из моего штата и второй в истории страны, получившей эту работу. Меня избрали представлять более тридцати девяти миллионов человек – примерно каждого восьмого американца из всех слоев общества. Это были – и остаются по сей день – серьезная ответственность и необыкновенная честь.
Когда я вошла в гримерку за сценой, моя команда начала аплодировать и радостно приветствовать меня. До сих пор победа казалась мне не совсем реальной. Никто из нас не успел полностью осознать происходящее. Меня окружили люди, а я благодарила их за все, что они сделали. Мы были семьей и вместе прошли удивительный путь. Некоторые из присутствовавших были со мной со времен моей первой кампании, когда я боролась за пост окружного прокурора. Но теперь, почти через два года после начала гонки, нам предстояло взять новую высоту.
Какое-то время назад я написала речь, основанную на предположении, что Хиллари Клинтон станет нашей первой женщиной-президентом. Однако когда я выходила на сцену, чтобы поприветствовать своих сторонников, уже было понятно, что этому предположению сбыться не суждено. Я оглядела зал. Он был полон людьми, балкон тоже был забит. Многие были в шоке, наблюдая за результатами выборов.
Обратившись к собравшимся, я сказала, что перед всеми нами стоит важная задача. И добавила, что ставки высоки. Мы должны приложить все силы к объединению нашей страны, сделать все возможное для защиты наших фундаментальных ценностей и идеалов. Вспомнив об Александре и всех остальных детях, я задала вопрос: «Мы будем отступать или сражаться? Я призываю драться! Я буду драться!»
В тот вечер я отправилась домой со своими многочисленными родными, многие из которых остановились у нас. Мы все разошлись по своим комнатам, переоделись в домашнюю одежду, а потом собрались в гостиной. Некоторые сидели на диванах. Другие – прямо на полу. Но все расположились перед телевизором.
Никто толком не знал, что сказать или сделать. Каждый пытался по-своему справиться с произошедшим. Я устроилась на диване рядом с Дагом, съела огромный пакет чипсов и ни с кем не поделилась. Я понимала: одна кампания закончилась, но вот-вот должна начаться другая. Кампания, которая призывает к участию нас всех. И на этот раз это будет битва за душу нашего народа.
В предыдущие годы мы наблюдали, как администрация[1] объединяется с белыми расистами внутри страны и заискивает перед зарубежными диктаторами, вырывает младенцев из рук матерей с вопиющим нарушением прав человека, предоставляет корпорациям и богатым возможности для существенного снижения налогов, игнорируя средний класс. Наша борьба с изменением климата не принималась в расчет, проблемы здравоохранения саботировались, право женщины контролировать свое тело ставилось под сомнение. И все это время совершались нападки на все и вся, включая идею свободной и независимой прессы.
