XIX век во многом является переломным этапом для общества как в Старом, так и в Новом Свете. Менялись условия жизни, появлялись и развивались новые политические течения, позволявшие пересматривать гендерные роли традиционного общества. Общественное сознание способствовало тому, что к этому времени в ведущих странах Западной Европы произошла заметная перемена взглядов на социальное назначение женщины. Во Франции, Англии, Германии, США активизировалась борьба за уравнение в правах женщин и мужчин.
Само начало борьбе женщин за свои права относится к временам Великой французской революции, но термин «эмансипация», равно как и формулирование основных идей этого движения, сформировалось только к началу XIX в. Россия также не осталась в стороне от женского движения. Во второй половине XIX в. из женской среды, особенно из числа дворянок, вышло немало решительных, отважных женщин, которые открыто рвали со своим окружением, семьей, традиционным укладом, отрицали необходимость брака, семьи, активно участвовали в общественной, научной и революционной деятельности. Слом старых пониманий о предназначении женщины не мог не привлечь внимание современников, незаслуженно забытых к сегодняшнему времени. Речь идет о Серафиме Шашкове – русском историке и социологе, ключевые труды которого, посвященные «женскому» вопросу, представлены в настоящем издании.
Серафим Серафимович Шашков родился 17 ноября 1841 г. в Иркутске в семье священника. Уже сама обстановка его детства наложила отпечаток на мировоззрение будущего историка – несмотря на то, что мать принадлежала к знаменитому купеческому роду Сибиряковых, семья жила обстановке постоянной нужды из-за пристрастия отца к алкоголю. «В это время Шашков уже научился мучиться за людей и протестовать против грубости и насилия»[1], – рассказывал о товарище сибирский публицист, писатель и общественный деятель Н. М. Ядринцев. В девять лет Шашков поступил в духовное училище, затем в Иркутскую духовную семинарию, где одним из его учителей стал М. В. Загоскин, познакомивший юношу с «Современником» и «Колоколом», с книгами Радищева и Некрасова. Всего через восемь лет в местных газетах начинают появляться первые этнографические статьи Шашкова, посвященные этнографии бурят.
Параллельно с изучением быта сибирских народов, занимавших историка в первой половине его жизни – до середины 1860-х гг. – Шашкова начали волновать вопросы социального неравенства. Так, в 1861 г., всего через год после начала учебы, его исключили из Казанской духовной семинарии за участие в панихиде по убитым крестьянам с. Бездна. После исключения Серафим Шашков переехал в Санкт-Петербург для учебы в университете, где участвовал в собраниях «сибирского кружка», во главе которого стояли Н. М. Ядринцев и Г. Н. Потанин, опубликовал ряд работ по этнографии Сибири в различных изданиях, однако позднее оставил учебу из-за тяжелого материального положения.
В 1864 г. Шашков по предложению Н. М. Ядринцева и Г. Н. Потанина прочел в Томске пять публичных лекций по истории Сибири, пронизанных ненавистью к колонизаторской политике царизма. Сибирь рассматривалась лектором как колонизируемая окраина России с преобладанием в экономике региона крепостнических порядков. Лекции вызвали эффект разорвавшейся бомбы – в одном из полицейских донесений о лекторской деятельности историка сообщалось: «В числе слушателей много нашлось лиц, в особенности из низшего класса, одушевленных речью Шашкова, которые восторг свой и выразили ему сильными аплодисментами… Нельзя не пожалеть, что ему позволили заявить публике такие вредные тенденции».
Неудивительно, что через год, в 1865 г., Серафима Шашкова привлекли по делу о «сибирском сепаратизме» и приговорили к ссылке на север, в г. Шенкурск Архангельской губернии. Именно там историк отходит от областнических идей и обращается к историко-социологическому анализу давно волновавших его социальных проблем, что нашло отражение в работах данного периода – «Русские реакции», «Движение русской общественной мысли в начале XIX века», «Главные эпохи в истории русской женщины» и мн. др.
Особый интерес Шашкова занимает «женский вопрос», исследованный в труде «Исторические судьбы женщины, детоубийство и проституция» (1871). Первое издание этой книги (как и многочисленные публикации в «Отечественных записках», журнале «Дело» и мн. др.) вышло в свет в то время, когда эмансипация женщин была одной из самых животрепещущих и широко обсуждаемых в России. Шашков пытается проследить положение женщины (в различные исторические эпохи) и процесс эмансипации к его истокам – временам становления государственности. Положение женщины и семьи автор анализирует в связи с формами собственности, религией, культурой, главенствовавшими в тот или иной исторический период – первобытное время, античность, Средние века, Ренессанс и т. д.
Не будучи единственным исследователем данной темы, Шашков, однако, по-новому смотрит на первопричины женской эмансипации. Он показывает, что эмансипация женщины имеет свои корни в глубине веков и история борьбы женщины с патриархальным гнетом проходит через всю историю человечества и тесно связана с историей семьи, государства и народа. Начиная с первобытных времен, процесс эмансипации женщин неизбежно шел и набирал обороты, и потому «женский вопрос» – не просто современное Шашкову движение – это лишь следствие исторических предпосылок, а не новейший феномен[2].
Другие проблемы, которым «историк женских судеб» Шашков посвятил отдельные страницы своего исследования – это проституция и детоубийство, вытекающие из бедности и угнетенного положения женщин. Историк делает однозначный вывод: задерживать дело женского освобождение из-под патриархального гнета – значит губить и развращать нравственность народа, разрушать семейство, совращать женщин на путь лжи, порока и преступления. Особенно интересны взгляды социолога на детоубийство в сравнении со взглядами сегодняшних сторонников феминизма. Для Шашкова «плодоизгнание» – суть несомненное (хотя и присущее бедноте) зло, в то время как сегодня оно трактуется как неотъемлемое право эмансипированной женщины.
Настоящая книга является переизданием именно этого знаменитого труда. При подготовке книги мы постарались максимально сохранить оригинальную стилистику, внеся необходимые изменения в устаревшее написание некоторых имен собственных и географических объектов.
Исторические судьбы женщин
Покойный Михайлов в своей превосходной статье о женщинах обещал со временем подробно обработать историю женского элемента в человечестве. Судьба не дозволила ему выполнить этой прекрасной задачи, отчего, конечно, русская публика очень много потеряла. Не только в русской, но даже в заграничной литературе до сих пор нет хорошего опыта по истории женщин, и благодаря этому распространено мнение, что женская эмансипация есть молодое растение, появившееся только в позднейшее время, что во все предыдущие века женщина была несчастной, безличной, бесправной рабыней, что ни она сама, ни ее владыки не думали тогда об улучшении ее судьбы, о ее свободе, о признании за ней прав человека. Если бы это было совершенно справедливо, то притязания современной женщины и доводы ее защитников потеряли бы значительную долю своей силы. Женщина оказалась бы существом вроде прирученного домашнего животного, которое, раз потеряв свободу и сделавшись собственностью человека, лишилось всякого сознания своей прежней воли. Если бы такие мнения были верны, то хотя женщины и могли бы, во имя справедливости, во имя всеобщего блага, требовать улучшения своей участи, но их противники имели бы в истории основание для доказательства их естественной ограниченности, слабости, неспособности к самостоятельной жизни. К счастью, это не так. Через всю историю человечества идет борьба женщины с мужчиной, борьба за свободу или преобладание, и есть много фактов, доказывающих, что победа не всегда доставалась мужчине; даже при настоящей неразработанности истории женщин, исследователь видит ясные следы таких первобытных порядков, при которых в жизни царили материнское право и гинейкократия, но грубая физическая сила разрушила такие порядки. Ошибка людей, держащихся мнения о новейшем происхождении эмансипации, заключается, главнейшим образом, в том, что они дают понятию эмансипация чересчур узкие границы и, определяя его в смысл современных эмансипационных доктрин, забывают о тех ужасных положениях, от которых женщина избавилась уже навсегда, освобождаясь от них с упорной настойчивостью в продолжение тысячелетий. Кроме того, видя эмансипацию только в одной новейшей форме ее, они говорят лишь об одних известных средствах, употребляемых ныне лучшими людьми женского общества для достижения своей цели, игнорируя или не понимая те полные глубокого смысла социальные феномены, которые служат для семьи и женщины чем-то вроде осадной артиллерии, разбивающей своими гибельными ядрами крепкие стены патриархального семейства. В истории женщины, как вообще в истории социальной жизни, некоторые ступени прогресса состоят не в создании нового, а в порче старого. На это историки женщин обыкновенно обращают мало внимания и, горько сетуя о развращенности некоторых эпох и разложении семейства, не указывают ни на истинные причины этих феноменов, ни на их значение в деле самоосвобождения женщины. Далее многие авторы, излагая истории женщин, не касаются истории семейства, а женщина и семья – это такие же исторически родственные понятия, как гражданин и государство, солдат и войско, священник и церковь. Эмансипация женщин тесно связана с реформой семейного института; патриархальное семейство владеет женщиной, как монополист, и первые звуки песни освобождения доносятся до нее только с публичного форума. Чем патриархальнее семейство, чем более семейный характер лежит на всей общественной жизни, тем менее может женщина ожидать от общества и государства улучшения своей судьбы. Только там, где семейные принципы не совершенно овладели социальными учреждениями, где общество и государство основаны не на одних семейных, а также и на политических началах, только там возможно существенное улучшение семейного быта и женской судьбы. Таким образом, история женской эмансипации тесно связана с историей семейства, государства и народа.
