Ненавижу свою непоседливую, легко увлекающуюся натуру. Именно из-за нее я бросил семью, приносящую скудный, но стабильный доход работу в кожевенной мастерской и отправился искать лучшей доли в землю герцога Мальро́. Вопреки фантастическим россказням там не текли молочные реки вдоль кисельных берегов, поэтому ради куска хлеба мне пришлось обосноваться в глухой деревушке и подвизаться на ниве собирания ягод, целебных трав, дикого меда, а также медицинских пиявок для лекарей. Спустя год я возненавидел эти занятия настолько, что при первой же возможности прибился к одной из снующих по дорогам стаек бродяг и вскоре оказался в многолюдном городе, раскинувшемся возле каменных стен родового замка герцога. Дабы не умереть с голода, мне необходимо было поскорее найти хоть какую-то работу, однако после краткого общения с немногословными горожанами во время блужданий по узким извилистым улочкам стало ясно, что здесь я абсолютно лишний. Мое положение оказалось на редкость скверным, и каждый проведенный под окнами незнакомых домов час его только ухудшал. Сама мысль о позорном возвращении побитым псом с поджатым хвостом к брошенной жене и детям вызывала во мне оторопь, а тающий запас чечевичных лепешек в заплечном мешке заставлял спешно искать выход из создавшейся ситуации.
Заночевав в кустах у зловонной сточной канавы, с рассветными лучами я двинулся по направлению к остроконечным шпилям, возвышающимся над черепичными с медными флюгерами крышами зданий. Подернутые туманной дымкой они будто бы пронзали распростертое над ними небо и были видны даже с городских окраин. Примерно через час ходьбы по лабиринту извилистых улиц мне удалось наконец достичь своей цели, выйдя на мощеную площадь с величественным собором. Судя по спешащим к нему прихожанам, а также обилию нищих на паперти, начиналась утренняя служба. Недолго думая, я пересек храмовую площадь и влился в толпу попрошайничающих калек с оборванцами. Просить милостыню мне в жизни никогда не приходилось, впрочем, как и ощущать угрозу голодной смерти, поскольку до сего дня всегда имелась возможность заработать на кусок хлеба.
Основная масса прихожан проходила мимо и исчезала в дверях собора, даже не взглянув на отвратительное зрелище, частью которого я, как сам предполагал, стал совсем ненадолго и только ввиду крайних обстоятельств. Лишь изредка кто-нибудь замедлял шаг, чтобы положить в одну из протянутых рук мелкую монету или предусмотрительно взятые с собой остатки трапезы. Мне уже подумалось, что прокормиться за счет сердоболия верующих вряд ли получится, но тут к собору подкатила запряженная парой вороных украшенная мозаикой закрытая четырехколесная карета, чье появление внесло заметное оживление в толпу нищих. Первым из нее резво выбрался облаченный в черное рослый молодой человек с изящной рапирой и объемистым кошелем на поясе, после чего при его помощи на брусчатку грузно ступил солидный бородатый мужчина в широкополой шляпе, бордовом бархатном жилете на пуговицах и высоких кожаных сапогах с блестящими пряжками.
– Храни вас Бог, господин Сарантонелло! – сиплым голосом выкрикнул уродливый горбун с клюкой, вызвав глухой ропот одобрения прочих горемык на паперти.
Вместо ответа бородач принял из рук молодого человека кошель, зачерпнул правой рукой горсть монет и небрежно бросил их под ноги попрошайкам. Нищие тут же бросились подбирать рассыпавшиеся по брусчатке деньги, я же застыл на месте столбом, опешив от такого щедрого по сути и в то же время крайне надменного по форме подаяния. Огибая копошащихся на коленях оборванцев, солидный господин вместе со своим провожатым без промедления зашагали к входу в собор, однако, случайно взглянув в мою сторону, бородач слегка оступился и встал на месте.
– Кто таков? Как звать? – спросил он после некоторой заминки, подойдя ко мне ближе.
– Риддек Ларра, – отчеканил я свое полное имя, взволнованный вниманием важной особы, после чего вкратце поведал, почему оказался на паперти.
Пока я говорил, солидный господин два раза обошел вокруг меня с испытующим взором, словно рассматривая диковинную тварь, а когда краткая исповедь окончилась, доверительно произнес:
– Ожидай здесь до окончания службы. Попытаемся решить твои затруднения.
Эти слова окончательно сбили меня с толку и когда он скрылся в соборе, я принялся расспрашивать уже собравших монеты нищих о загадочном бородаче. Мой в общем-то простой вопрос неожиданно привел их в явное замешательство. По непонятной причине никто не желал распространяться о солидном господине в шляпе, и я уже решил, что ничего кроме нечленораздельного мычания в ответ не услышу. Однако единственный приветствовавший бородача вслух мерзкий горбун с клюкой подозвал меня пальцем к себе, а затем, глядя мутными глазами снизу вверх, заговорщическим шепотом сообщил, смердя гнилозубым ртом:
– Великодушный господин Олимпиодор Сарантонелло живет в замке герцога и пользуется абсолютным доверием его светлости.
Еще более опешив от услышанного, я стал послушно дожидаться столь важную особу, каковой оказался бородач. Иногда меня охватывал страх неизвестности, вследствие чего возникал порыв убежать прочь, однако всякий раз доводы пустого желудка оказывались сильнее, поэтому я остался на паперти.
Великодушный господин вышел вместе со своим провожатым из собора чуть раньше остальных прихожан. Поравнявшись со мной, он остановился и с минуту вновь пристально буравил меня взглядом.
– Поедешь с нами, Риддек, – наконец произнес бородач свой вердикт тоном, не терпящим возражений.
Преодолевая волнение, я собрался уточнить маршрут нашего вояжа и уже открыл рот, но сразу осекся, увидев, как сопровождающий важную особу молодой мужчина демонстративно положил обтянутую потертой кожей перчатки ладонь на эфес рапиры.
Внутри кареты царил густой полумрак из-за опущенных на окна фиолетовых занавесок, а впитавшая ароматы изысканного парфюма бархатная обивка приглушала внешние звуки и создавала атмосферу уюта. Мужчина с рапирой усадил меня возле себя прямо напротив бородача, расположившегося на точно таком же покрытом атласной материей диванчике с подушечками.
– Что ж, пора мне представиться! Похоже нам с тобой, любезнейший Риддек, придется налаживать тесное сотрудничество, – снимая шляпу, произнес он, когда послышался стук копыт, – Зовут меня господин Сарантонелло, хотя тебе, наверняка, мое имя уже известно. В силу своих обязанностей я пекусь о безопасности нашего герцога и стараюсь пресекать утечку секретных сведений из его покоев. К великому сожалению, иногда они все же просачиваются, позволяя злым языкам, а также откровенным недоброжелателям его светлости сеять возмутительные кривотолки и смуту.
