Все персонажи и события романа являются вымышленными. Любое сходство с реальностью абсолютно случайно. Кроме одного: город Ялта на Южном Берегу прекрасен в любое время года! И там есть отель «Ореанда» с одноименным рестораном и кафе «Терраза» и вилла «Елена».
ПАМЯТИ МОЕГО ДРУГА ВИКТОРА ШАДРИНА.
ВИТЯ, ТЫ РАНО УШЕЛ ОТ НАС, НО ТЫ БУДЕШЬ ЖИТЬ В МОИХ КНИГАХ.
*
Девочка на шаре – Великой Руки Творенье,
И меня сжимают в пружину твои движения.
Хочешь, этой ночью кто-то с тобой останется рядом.
Девочка, не падай, не надо!
/из песни Стаса Пьехи "Девочка на шаре"/
*
Занавес – отыгpаны все pоли.
Занавес – без масок все геpои.
Занавес – ослепли все пpожектоpа.
Занавес – устала медь оpкестpа.
Занавес – окончена фиеста.
Занавес – поpа pасстаться нам, поpа.
/из песни Ирины Аллегровой "Занавес"/
*
"Все угадала вещая гадалка,
Что ворожила мне на короля,
И в тихом море
Добрый путь сулила
На палубе другого корабля…" – тихо звучало в салоне.
А вот ей повезло куда меньше. В шестом классе они тоже ворожили друг другу на Крещение. И ей предсказали все, что только возможно, – счастье, любовь, достаток.
Не сбылось ничего.
Наоборот, она все потеряла. Даже надежду.
Правда, как в песне, в конце концов она все-таки развела тучи руками.
Внешне она выглядит успешной и самодостаточной, и многие даже ей завидуют. Но они просто не знают, какой путь ей пришлось пройти…
Вначале ею распорядились, как вещью, не имеющей собственного мнения и даже права на него. А потом она сама добровольно отреклась от прошлого, от своего имени, от себя самой, чтобы начать жизнь заново – без ошибок, которые она допустила.
Дом, семья, прошлая жизнь – со всем этим пришлось расстаться. Вот только забыть не получилось. Имя, которое ей дала мама; отчество – память об отце – она всего лишилась.
Тогда, много лет назад, она была даже не на грани, а за ней, уже падала в черную пропасть. Ее вытащили. Но после этого она стала совсем другим человеком. Та, прежняя, милая и доверчивая девочка так и осталась на дне пропасти.
Даже лицо у нее стало совсем другое. Первое время, когда сняли бинты в клинике пластической хирургии, она себя в зеркале не узнавала. Но смотрелась часто – привыкала к новому лицу, к новой сущности.
Она вздохнула и откинулась на спинку кресла в салоне бизнес-класса самолета, летящего над ночной Атлантикой. Надо отогнать эти мысли и хотя бы немного поспать. После медикаментозного курса лечения ей нужно восстанавливать силы. И не смотреть на тонко позвякивающие высокие бокалы с шампанским, которые несет мимо нее на подносе улыбающаяся стюардесса в другой конец салона. Там уже ждут заказа двое – манерная девица в дорогом бежевом костюме и вальяжный мужчина со вторым подбородком и торчащей из кармана пиджака ручкой "Монблан".
Она теперь хорошо разбирается в вещах класса люкс. Одежда, аксессуары, косметика, транспорт, жилье, продукты… Не ударит в грязь лицом ни в каком обществе. Свободно перемещается по всему миру даже сейчас, когда для ее бывших сограждан закрыты многие двери – каждый день захлопываются с треском, больно ударяя по носу… Проживает в лучших апартаментах. На первый взгляд – жизнь удалась. Но если вспомнить, какую цену она заплатила за все это великолепие – уж лучше тогда довольствоваться эконом-классом, но не знать таких испытаний, которые выжгли ее душу, как лесной пожар, оставив позади почерневшую пустошь и обугленные пеньки.
Девица в костюме что-то томно проворковала; вальяжный усмехнулся и ответил солидным голосом. Зазвенели бокалы.
"Перье, – определила она, уловив аромат шампанского, – кажется, Jouet Belle Epoque, пятилетнее… Для меня это сейчас под запретом. После лечения недели на две нужно забыть о спиртном. Полная аскеза… Но без ежегодных курсов я недолго протяну… Видела, слышала, насмотрелась, что бывает с теми, кто отказывается от лечения или не имеет такой возможности!"
Она отстегнула ремни и встала. Мужчина из кресла напротив, блондин лет 35 с курортным загаром и обаятельно наглым лицом, поднял голову от своих бумаг и проводил ее заинтересованным взглядом.
"Если бы он только знал… Наверное, шарахнулся бы в ужасе. Нет, ТАКОГО лучше не знать!"
Визави кокетливой девушки тоже бросил на нее взгляд из-под очков в модной дорогой оправе на тонкую брюнетку в алом платье от Вивьен Вествуд, вызвав неудовольствие на умело подкрашенном личике своей дамы.
Платья из лучших бутиков мира, бизнес-класс в самолетах, представительское авто в аэропорту – этого их школьной "ворожее" Снежане и не снилось. Под счастьем и любовью Снежа понимала дружбу с самым красивым мальчиком в классе, модную курточку на день рождения и стильные "кроссы", поцелуй украдкой в кинозале, а после школы – замужество, дом и как минимум – двоих детей…
Да и счастье ли это – то, что имеет она? Ведь все это на поверку – мираж, голограмма, химера. Получается, она так и не узнала настоящего счастья. Вначале ее грубо выдернули из прежней жизни по чьей-то злой прихоти. Так ребенок закатывает истерику, вынуждая задерганную мать купить новую игрушку: "Ой, ладно, на, только замолчи!", а через пару минут, наигравшись, отбрасывает в угол: "Надоела! Хочу вон ту!". Да и теперь она живет какой-то не своей жизнью… Не оставляет чувство нереальности происходящего; она как будто со стороны смотрит на девушку в алом платье, идущую по салону бизнес-класса самолета, летящего в Париж… Оттуда ей предстоит ехать поездом в Хельсинки, а оттуда до конечной точки маршрута – на автобусе… И снова – железная дорога, уже отечественная. Что там классик говорил о "дыме Отечества"?..
"Как жаль, что теперь нельзя долететь на этом прекрасном самолете до места назначения! Какая-то полоса препятствий. Долгая дорога и бесконечные пересадки, гостиницы при вокзале или аэропорте и залы ожидания выматывают больше, чем самая трудная работа. А я сейчас быстрее устаю и перед работой придется долго восстанавливаться. Иначе могу допустить оплошность"…
Она вернулась в кресло, надела шелковую маску для сна и зафиксировала свое кресло в положении полулежа. Воткнув в уши портативные наушники, она включила тихую релакс-мелодию, помогающую быстрее заснуть. И в самом деле через пару минут веки отяжелели, а кресло мягко качнулось, как лодка…
… на которой они с братом катались дома. Он учил ее грести в заиленном колхозном пруду. Две пары весел все время сталкивались, цепляли друг друга, и брат сердился, кричал что-то о девчонках-неумехах, которым нельзя весла в руки давать. Одно весло они тогда все-таки утопили, а потом сторож лесхоза, заставив их причалить, крепко отругал и за шиворот отвел к родителям.
Когда это было? И было ли вообще? И в этой ли жизни? И с ней ли? Не фантомная ли это память?
