О своей научной работе (вместо предисловия)
С первого курса обучения на юридическом факультете Ленинградского государственного университета я начал посещать кружок уголовного права, которым руководила Нина Семеновна Лейкина. Было подготовлено несколько докладов, один из которых о соотношении специального и общего предупреждения был позднее опубликован в сборнике студенческих работ. Дипломную работу я назвал «Преступление и наказание» вовсе не из подражания Ф. М. Достоевскому. Помню, что работа начиналась фрагментом из повести А. Н. Толстого «Гадюка», где героиня повести, прошедшая через кошмары революции и гражданской войны, доведенная до отчаяния, начинает стрелять в толпу издевающихся над ней соседей по коммунальной квартире. «Совершено преступление, – писал я. – Как же суд будет назначать наказание? Что он будет при этом учитывать?». Именно в этом на достаточно примитивном уровне дипломной работы я пытался разобраться.
Поэтому, когда после окончания университета в 1960 г. я был принят в очную аспирантуру по кафедре уголовного права и моим научным руководителем был назначен Михаил Давидович Шаргородский, тему диссертационного исследования я определил, как общественная опасность личности преступника и ее значение для уголовной ответственности и наказания.
Первые мои научные публикации посвящены именно этой проблематике. Должен признаться, что мне и сейчас нравится моя кандидатская работа. Пожалуй, это одна из лучших, если вообще не лучшая, моя научная работа. Основное ее достоинство, на мой взгляд, что в ней представлена достаточно стройная и завершенная концепция по исследуемому вопросу. Работа над диссертацией потребовала основательного изучения философской литературы, особенно по проблеме детерминации поведения, литературы по психологии личности, трудов дореволюционных российских ученых и советских ученых особенно периода 20-х годов, когда проблематика общественной опасности личности была довольно популярной, доступной в то время иностранной литературы. Диссертация была успешно защищена в январе 1965 г.
В связи с данной диссертацией хорошо помню такой эпизод. Примерно за полгода до защиты диссертации в 4-м номере журнала «Советское государство и право» была опубликована статья профессора Игоря Ивановича Карпеца, только что назначенного директором Всесоюзного научно-исследовательского института по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности, «О некоторых вопросах методологии в уголовном праве и криминологических исследования». Дав в целом положительную оценку проводимым в стране уголовно-правовым и криминологическим исследованиям, И. И. Карпец подверг критике некоторые положения, содержавшиеся в работах известных ученых профессоров А. Б. Сахарова и И. С. Ноя, а также в статье аспиранта Б. В. Волженкина «Общественная опасность преступника и основание уголовной ответственности». Это была единственная к тому времени моя опубликованная работа. «Наконец, – писал И. И. Карпец», – имеют место неправильные тенденции и в определении понятия общественной опасности личности правонарушителя. Так, Б. В. Волженкин в статье, опубликованной в журнале «Правоведение», поставил ряд интересных вопросов и правильно разрешил их. Но обоснованно критикуя тех авторов, которые считают общественную опасность личности составной частью уголовной ответственности, он следующим образом формулирует понятие общественной опасности преступника: «Общественная опасность лица, совершившего преступление, заключается в возможности совершения им нового преступления». Разбору этого тезиса И. И. Карпец посвятил почти целую журнальную страницу, а затем сделал вывод: «Определение общественной опасности преступника, прямолинейно обращенное в будущее, очень похоже на теорию «опасного состояния», откуда нетрудно свернуть и на дорогу к «превентивному уголовному праву» (см.: Советское государство и право. 1964. № 4. С. 100–101).
С одной стороны, внимание известного ученого льстило, но в то же время тревожило, поскольку упрек в методологической порочности в то время был самым страшным. Поэтому, когда встал вопрос об официальных оппонентах, я предложил пригласить в качестве первого оппонента профессора И. И. Карпеца. Логика была проста: зачем ждать его реакцию после состоявшейся защиты; лучше уж ответить оппоненту сразу и попытаться обосновать правильность предложенной в диссертации концепции. Михаил Давидович Шаргородский с этим согласился. Выступивший на защите Игорь Иванович Карпец подтвердил свое несогласие с рядом концептуальных положений диссертационной работы, но в целом дал ей высокую оценку.
В те годы издавалось крайне мало монографических работ по юриспруденции, поэтому публикация диссертации была практически невозможна. В настоящее издание я включил без каких-либо поправок и изъятий, в том числе конъюнктурного характера, вторую главу диссертации. Конечно, современному читателю некоторые положения покажутся наивными. Удивит его и достаточно частое упоминание работ, как мы тогда говорили, «классиков марксизма-ленинизма» и документов партийных съездов, но таковы были правила. В целом же изложенная в диссертации концепция представляется мне по-прежнему правильной и, возможно, некоторые ее положения представляют интерес и сегодня.
В 1963 г., по окончании обучения в аспирантуре, я был принят на работу прокурором отдела по надзору за рассмотрением в судах уголовных дел прокуратуры г. Ленинграда. Отдел возглавлял опытный прокурор Александр Петрович Бороданков, а курировал работу отдела заместитель прокурора города Сергей Григорьевич Аверьянов. Три года оперативной прокурорской работы дали мне очень много. Практически сразу же я был направлен в кассационную коллегию Ленинградского городского суда, где как прокурор давал заключение по поступавшим в коллегию уголовным делам самых разных категорий.
Когда в 1966 г. в Ленинграде открылся Институт усовершенствования следственных работников органов прокуратуры и Министерства охраны общественного порядка (впоследствии Институт повышения квалификации прокурорско-следственных работников, Санкт-Петербургский юридический институт Генеральной прокуратуры РФ), я предложил свои услуги директору института Александру Петровичу Филиппову и был принят преподавателем на кафедру уголовного права и процесса, которой руководила Людмила Аркадьевна Андреева. В этом институте я проработал тридцать три года.
Первоначально на кафедре было два штатных специалиста в области уголовного права. Л. А. Андрееву интересовали проблемы преступлений против личности, а мне было поручено читать лекции по вопросам квалификации хищений, должностных преступлений, хулиганства и т. д., а также по криминологии. Работа в институте была очень интересной и творческой. Заместитель директора по учебной и научной работе Александр Алексеевич Любавин требовал, чтобы все преподаватели института занимались научной работой. Была поставлена задача обеспечить читаемые лекционные курсы и практические занятия своими учебными пособиями, подготовленными с учетом потребностей практики. Весьма полезным было общение со слушателями Института – следователями и прокурорами, которые постоянно ставили перед преподавателями острые практические вопросы и требовали на них конкретные ответы. В результате мной лично и в соавторстве было подготовлено несколько учебных пособий и довольно много научных статей по вопросам квалификации хищений социалистического имущества, краж, грабежей и разбоев, взяточничества, хулиганства, которые в основном публиковались в журналах «Социалистическая законность», «Советская юстиция», а также в издаваемом институтом сборнике «Вопросы совершенствования предварительного следствия». Некоторые из этих работ включены в настоящий том.
