антимракобесовсое
падает снег, будто выполняет предназначенье,
«прочтя» наркоманско-булгаковский «Бег»
румынское небо источает снег,
белое
используется в темноте декабря, как «свеченье»
даже «ненебо» – пустыри, задворки, окраины
зимнего «Бухареста»,
мои личные предпочтения,
атмосферная музыка, моя медленная сиеста —
– где видимое пространство (от окна
до дальних деревянных кораллов)
заполняют снежинки холодной зимой, собой…
(но чай «паранной»,
согревает жарой неразумных хазаров)
нацедив головой тварительного участья
в современности жизни вожу по бумаге рукой
– появляются буквы, слова становятся частью
снежинок (они все кружАтся)
радостный глаз их «трогает» мой
скоро прохожими будем средь них
уже, как «читатели» мчаться
торговцы не значащих ничего случайностей и совпадений
где на углу «продаются» семечками
окружают нас
тебе хочется, чтоб алкоголики претворялись Венечками
(психолоджии голый зимний каркас)
торговцам – чтоб с деньгами расставался без сожалений
покупаем семечки, идем, едим
вместе с падающими снежинками,
протекая ранетыми ботинками, следим
в сумерках города за огнями следим
жизнетворчество наблюдается незамедлительно
и непосредственно – отпечатками на снегу,
«теплым светом оконных огней я тебя берегу»,
– кто? кого? и за что?
неподследственно
(небо, наверно, того, кто от него на том берегу)
из тумана плывут черные мокрые веточки,
низкое серое небо, декабрьский снег
на рассвете… Боженька на верху
ест «святые конфеточки»
– фантики падают с высот именно тех
какие конфеты?
сыроедческие: из бананов, фиников, кураги,
орехов и кэроба…
откуда я знаю?
а ты мне (в меня) попробуй, поверь…
тебе некогда?…ты уезжаешь задверь…
…в поезде почитаешь Льюиса Керрола…
за окном в снежном поле брела косяками форель
КРУГИ
как в летний полдень
под деревом тутовника иль алычи
горят круги опавших и раздавленных плодов
так вечерами, когда варенье и рафинад
блестят от света электрической свечи…
то люди, устав за день, сидят и пьют свой чай
(в кругах прожитых чувстсв и ускользнувших слов)
неглядя на расслабленных котов
круги под мышками на майке, «жирный плов»
с вечерними огнями заполняет этот край
последние закатные лучи
увидеть можно (лишь, наверное)
с пожарной каланчи
с вкрапленьями усталых мух и лямарОв
полоску горизонта, узреет птичка, блеск реки
с ее прохладой
а скромный, тихий, мирный обыватель
в «страничке» холодильника —
бутылку лимонада
…а вечер тянется, как мед за чайной ложкой
на веранду – здесь запахи цветов и «выбражают»
в небе звезды «поэтэссы»
сверчки стрекочут и светлячки кружатся
вокруг еще нераскалдованной принцессы
(и она поет…) и не одна…)
(все, что-то про чудесную страну «Ква-ранду»)
фа-фа…
прозрачные одежды сна
и твердые тяжелые предметы вдруг летают
или же выглядят немного странно
знакомые друзья или враги
и неожиданно космический корабль
морские звезды, боцман
орет всем что-то бранно…
а за бортом акула море ест из разной кураги…
и, а, у-у… нет, не акула, зеркалО
в которое несмотрится никто
(ведь все же спят) оно (пока не видно
и ковыряется в носу)
прозрачною рукой из прожужжавшего над ухом комара…
(муза поэту: «что я несу..»)
и где я, кто я… быстрее, нам пора…
ведь поезд наш уходит через…
мелькают разноцветные огни
то ли гирлянд, то ли безумных грез…
арбузы, дыни, зной и Бухара…
по паспорту теперя
мы, вот, ра… синьер и синьорита Перес…
и чтобы в дом не пробралась жара,
мы окна закрывали со двора…
Синьера Перес что-то делала на кухне,
звеня посудой,
в прохладной полутьме…
синьер, в горящем изнутри
аквариуме наблюдал за барракудой…
(ветер за ставнями скрипел крупицами со-рА)
(и жизнь казалась удивительной причудой)
…и наблюденья падают в наш мозг,
как яблоки с натруженных ветвей,
стукаясь сердцем о горячую планету…
виденья растворяются к рассвету —
так полосы небесных кораблей…
на чаепитье наше рисовать
к нам некто приглашен Винсент ван Босх
(по документам Пердун Котлетов)
(и он приходит, конечно, несомненно, неспешно)
блестит лещем:
«ведь птичку в небе, с высоты своей
видит – кто-то еще…» —
любит подобные фразочки… жарко… лето
(по паспорту тогда мы были уже
фон Кирогазовы)
и для натюрмортов раскладывали
по витеиватым вазочкам конфеты
(мне нравились фразочки типа такой:
«Ширли Скотт басовую партию на «хаммонде»
играла босой ногой»)
…а мякоть фруктов
высвобождаясь из-под оболочки,
вторгается в такую-то реальность, как гости
из вовне – в наружу,
и шаря гипотетической рукой
по кружке памяти, и ногтем зацепившись
за подкладку, я обнаружу…
…звенящую росу…
ОСЕННИЙ РОМАНСЕРРО
крапива обожгла чешуйки на кольчуге у броненосца, краем глаза,
у рощицы дальней, он заметил мельком
что-то лисье…
нервно дернувшись, в красное,
он, нечайно, хвостом раздробил
на ближайших деревьях все желтые листья
семейство археоптериксов,
увидев слева внизу неожиданную метаморфозу
цветовой гаммы,
изменяло курс своего летательного движенья
– застучали суставы, перепонки на крыльях
в напряженных местах звенели,
в расслабленных – хлопали парусом,
насекомые разлетались, как черненькие
миллиграммы
маневр был резким и самка археоптерикса
не смогла удержать добычу
в своих ловких когтистых лапках,
и теплый комочек, пораненой,
но неразрушенной жизни упал с высоты
в мягкие заросли тихо,
(как будто бы кто-то ходил там в легких пушистых
тапках)
Венечка Ерафонтов находился на лавочке
в пустынном, продуваемом насквозь ветром
осеннем парке…
уже выпив одну бутылку ливадийского портвейна
«отрешенность»,
и наблюдал, как поодаль
худой розовый кетцалькоятль
кровавил зубастую пасть в нечайном подарке
– вегетарианское «мясо» горчило и выглядело
как ноября завершенность
ход его мыслей (веничкин) принял некоторую
фантасмагоричность – кучка обраненных грейп фруктов стала казаться
«белым кроликом» звавшим его за собой…
…но кетцалькоятль оказался быстрее,
и на свой диназавровыий лад пользовался
«волшебным продуктом» – Снабобеков вертел
оторвавшись от сна, сонною головой.
Стекло белой комнаты, где он подчивал
дождь
лакировал с преувеличенной тягой
к избыточности: «через»,
«полным-полно».
Настойчиво прилипали к окну
«желтых бабочек» отпечатки: махаоны, крапивницы,
переливницы, радужницы, верес-
кницы, давным-давно…
…ломая лед тетрадки, морозным утром
лиоплевродон, лез из реки…
в провинции «невинной»… и пара
полупьяных рыбаков, увидевши его, вдруг
обнаружили, что их рассудок
похож на линии прозрачного метро…
(из точки где «замерзшая река и чудище
с правдивыми глазами» – можно уехать…
…и очень далеко…)
«Несауалькойотль» —
читал название написанное на табличке
при въезде в город один из приключенческих
охотников за рыбой, что давеча мы повстречали
на хладном берегу замерзшей речки…
…вокруг было тепло, желтел песок, горело ярко
солнце, вместо «березок» то тут, то там
