ЛИЗА
– Ромашка! Ромочка! Мой большой медведь! Ах, как мне хорошо! – стонала женщина. – А тебе хорошо, мишутка?
– Мне-то хорошо, но колючка от розы в задницу впилась, – сердито ответил мужчина. – И голова от этих пачулей раскалывается. Зачем ты везде раскидала цветы?
– Для антуража. Потерпи, мишутка. Не отвлекайся. Мне осталось совсем чуть-чуть. А-а-а-х!
Отстраненно подумала: “Какой страстный разговор!”
И все бы ничего. Подумаешь – мишутка! Мало ли как называют друг друга влюбленные? Но конкретно этот мишутка – мой горячо любимый муж Роман, сладострастная женщина – моя двоюродная сестра Жаклин. А место действия – наша супружеская спальня.
В один миг сестра и муж из родных и близких людей превратились в чужих. Нет у меня больше ни любимого мужа, ни двоюродной сестры, с которой мы росли вместе. Два человека, которым я доверяла, любила, заботилась о них предали меня.
Мне даже поплакаться и пожаловаться некому. Если бы муж изменил с какой-нибудь посторонней женщиной, я бы лила слезы на Жакином плече и она бы меня утешила.
Если бы Жака предала меня, я бы рыдала в жилетку мужа. А он бы говорил: “Ну что ты, Лизка, забей! Пошли чаю попьем!”
Но они предали меня вдвоем и нет мне ни защиты, ни утешения.
***
Я узнала об измене самым банальным образом. Наверное, именно так узнают о ней сотни тысяч женщин. А может быть даже и миллионы. Представила огромную толпу женщин, возвращающихся домой из командировки на день раньше, и заставших любимого мужа в семейной постели с любовницей.
Не повторяйте мою ошибку. Всегда звоните, хотя бы с аэропорта, и предупреждайте: «Милый, я поменяла билет и еду домой!»
Пока доедете, муж успеет выставить любовницу и замести следы разврата. Некоторое время вы будете жить в счастливом неведении, но позже все равно узнаете. Но не так в лоб.
Я не позвонила. Мобильник разрядился, а шнур потерялся. Можно было, конечно, шнур купить, но я не хотела заряжать айфон неродным устройством, вдруг дорогая игрушка сломается. Решила сделать мужу сюрприз.
Вышла из такси и посмотрела наверх. В нашей спальне свет не горел, но метались какие-то странные всполохи, в ночном клубе. Наверное, Роман наконец-то нашел пульт от навороченной, недавно купленной люстры и выбрал такой необычный дискотечный режим.
Открыла дверь своими ключами, с удовольствием скинула туфли на каблуках, сунула ноги в мягкие тапочки.
Радостно крикнула:.
– Сюрпрайз, дорогой, это я, твоя Лиза, встречай меня! Накорми и обогрей. Можешь сразу обогреть, кормить не надо!
Но дорогой не спешил встречать любимую женушку. Пришлось мне самой расстегивать плащ и пристраивать его на вешалку.
Первым звоночком стала чужая женская сумочка на тумбочке в прихожей. Сердце слегка екнуло, но я решила, что приходила моя двоюродная сестра Жака, Жаклин. И забыла сумку. С нее станется.
Жака забывает все подряд, начиная от ключей-телефонов и заканчивая водительскими правами. Однажды Жака шла по улице и пила кофе из бумажного стаканчика. Допила и выбросила стаканчик в урну, а заодно и маленький пакетик со своими документами, в том числе, и с паспортом. Зачем Жака таскала паспорт в пакетике, а не в сумке - непонятно. Вероятно, затем, что в сумке она носила кучу важных вещей: от косметички до измерительной рулетки. Очухалась Жака только через четыре часа, метнулась к урне, но трудолюбивые темнолицые уборщики уже забрали набитые мусором мешки, и документы Жака не нашла. Пришлось долго и нудно восстанавливать паспорт.
Так что, сумка точно Жаклин. И бренд ее любимый — Шанель.
Вторым звоночком стал саундтрек. Из спальни доносилось писклявое пение певицы под сладкую индийскую музыку. Как странно, Роман на дух не переносил восточную музыку ни в каком виде. Он слушал хард рок, который не любила я. Индийскую музыку я тоже терпеть не могла, но от хард рока у меня раскалывалась голова. Заболел он что ли? Или телевизор забыл выключить? Так и уснул под боевик, а он кончился и начался страстный болливудский фильм.
И наконец третий звоночек: противных запах каких-то пряностей, как в индийских лавках.
Решительно прошла в спальню, распахнула дверь и обомлела. На нашей супружеской кровати красовалась красная шелковая простыня, густо усыпанная лепестками белых роз, на тумбочке удушающе курились вонючие индийские аромапалочки. А вокруг роскошного ложа, стояли причудливые композиции свечей. Наверное, штук пятьдесят розовых свечей сердечками горели одновременно . И все это пышное великолепие обрамляло двоих любовников, один их которых был мой муж. А вторая – двоюродная сестра Жаклин.
Видимо, именно она, Жака, весь антураж придумала и воплотила в жизнь. Индийские фильмы и сериалы Жака обожала и смотрела их часами, знала всех знойных, упитанных красавцев- актеров по именам. И про их домочадцев: жен, детей, любовниц, собачек, хомячков тоже все знала.
А у мужа моего нет ни фантазии, ни креатива. Он любил быстро и без наворотов. И чтобы никаких свечей и шелковых простыней! На шелке он скользил, а от свечей - чихал.
Нет, любовники не выглядели красиво. Они выглядели отвратительно. Привлекательно секс выглядит только в кино, с красивыми актерами и при правильно выставленном освещении. И то с пятого дубля получается та жаркая сцена, от которой потом млеют зрительницы.А в жизни секс – обычный физиологический процесс.
Жака сидела сверху, в позе наездницы, постоянно встряхивала волосами и томно изгибалась, запрокинув голову. Ее пышные груди тряслись, как уши спаниеля при беге. А муженек мой вытаращил глаза и побагровел от напряжения.
Я забеспокоилась: «Сейчас лопнет!»
И если свечи и аромапалочки, я бы как-то пережила, то лопнувшего мужа – нет.
Ворчливо пробормотала:
– Насорили-то как, надымили! Убирай теперь за вами!
Сделала шаг, чтобы выключить надоедливый музыкальный центр, но любовники увидели меня, вытаращились, будто я привидение и свалились с кровати.
- Лизок! - Забормотал Роман, потирая ушибленную задницу. - Ты, это, прости, случайно вышло. Жака музон индийский врубила, мне и сплохело, даже в глазах потемнело. А когда очнулся, то вокруг - все это!
Роман театрально обвел рукой свечи и лепестки, сморщился и показательно зевнул. Дескать, он к этому никакого отношения не имеет.
- А Жаклин, стало быть, лечила тебя? - Спросила я, пытаясь справиться с адской болью в груди.
В ушах противно звенело, навязчиво моргало и тикало, как перегоревшая лампочка дневного света.
«Не хватало еще грохнуться здесь в обморок! Как унизительно!»
