1
Ночь. Улица. Фонарь. Аптека. Стоит Рафаэлев. Стремительно идет Зара Петровна. Плащ, наброшенный на ее плечи, развевается за ее спиной.
Зара Петровна. Ты?
Рафаэлев. Да. Я.
Зара Почему ты сбежал?
Рафаэлев. Я не сбежал. Я бежал.
Зара. Почему ты здесь?
Рафаэлев. Потому что ночь.
Зара. Что из того?
Рафаэлев. Потому что улица.
Зара. Ты безумен.
Рафаэлев. Потому что фонарь. И аптека.
Зара. Зачем тебе аптека?
Рафаэлев. Ты этого не понимаешь?
Зара. Нет. Ты хочешь цианистого калия? Тебе его не продадут.
Рафаэлев. А жаль.
Зара. Иди домой.
Рафаэлев. У меня нет дома. Я уеду в Карелию. Там леса.
Зара. Что за вздор!
Рафаэлев. А вот и не вздор. Когда в истерическом самозабвении ты слушала эту мерзкую песенку, эту пресловутую «Верочку», Ночуев подмигивал всем и каждому.
Зара. Должно быть, ты сам ему раззвонил.
Рафаэлев. Почему ты так думаешь?
Зара. Я тебя знаю. Ты физически не способен хранить доверенную тебе тайну.
Рафаэлев (кричит). Я не мог! Я шатался под этой тяжестью. Я был вынужден ее разделить.
Зара. С кем?
Рафаэлев. С Ночуевым.
Зара. Это значит – со всеми. Ты повел себя как баба.
Рафаэлев. Зара!
Зара. На потребу досужему любопытству ты швырнул одновременно три имени. И мое, и свое, и имя Валетова.
Рафаэлев. На Валетова мне чихать!
Зара. Стыдись! Не теряй человеческого облика. Ревнуй, терзайся, но не забывай – речь идет о поэте, об избраннике.
Рафаэлев. Он – избранник?
Зара. Ты это знаешь сам.
Рафаэлев. Потому что он накатал эту «Верочку»?
Зара. «Верочку» поет стар и млад. И не только «Верочку», ты это знаешь. Его песни у всех на устах.
Рафаэлев. Его песни! Ночуев мне объяснял, как их варганят.
Зара. Слушай Ночуева.
Рафаэлев. А Ночуев – хормейстер. Профессионал. Он-то знает. Сочиняют мелодию, к ней подбирают бессмысленный текст. Он у них называется «рыба»…
Зара (возмущенно). У них!
Рафаэлев. Рыба! И уж под эту рыбу пишутся вот такие стишки. Такие ж бессмысленные.
Зара. Низко!
Рафаэлев. Как называется его сборник? «Мои песни»? Надо бы «Мои рыбы».
Зара. Подло!
Рафаэлев. И он еще – фарисей. «Вера, Верочка, Веруша, хорошо с тобой молчать, я молчанья не нарушу, на устах моих – печать». Ежели ты так любишь молчать, не голоси на всю Россию.
Зара. Рафаэлев! Ты себя унижаешь.
Рафаэлев (с горечью). Ты права. Я хранил семейный очаг. Я здесь глотал покровскую пыль, радуясь, что ты дышишь озоном в этом порочном нечистом Крыму.
Зара. Что же делать, если я полюбила?
Рафаэлев. Замолчи!
Зара. Как хочешь.
Рафаэлев. Нет, говори. Как все было.
Зара. Но ты же слышал…
Рафаэлев. Я требую.
Зара. Мы стояли с ним в очереди. Он был за мной. И внезапно заговорили друг с другом. Это был какой-то странный толчок. Оказалось, он родился в Покровске. Называл мне какие-то имена. Постепенно что-то росло, клубилось. И сгустилось. Так это началось.
Рафаэлев. Началось!
Зара (кротко). Без начала нет продолжения.
Рафаэлев. О, распутница.
Зара. Он меня звал иначе.
Рафаэлев. Он давал тебе прозвища?
Зара. Разумеется.
Рафаэлев. А какие?
Зара. В зависимости от обстоятельств.
Рафаэлев (кричит). От каких обстоятельств?!!
Зара. Возьми себя в руки.
Рафаэлев. Хорошо. Так как же он тебя звал?
Зара. Будь по-твоему. «Звереныш».
Рафаэлев. Звереныш?!! Тебя мало убить.
Зара. Мужайся, мой друг.
Рафаэлев. Продолжай.
Зара. Когда он бывал задумчив и особенно лиричен и нежен, он говорил мне: «Мой Микки Маус».
Рафаэлев (язвительно). Ах как трогательно!
Зара (кротко). Трогательно, мой друг.
Рафаэлев. Невозможно. Невыносимо.
Зара. Видно, так распорядилась судьба.
Рафаэлев. Но ведь это же драма.
Зара. И хорошо.
Рафаэлев. Как?!
Зара. Не все тебе жить без потрясений.
Рафаэлев. Но ведь я страдаю.
Зара. Я сострадаю.
Рафаэлев. Нет. Избавь. Лучше я уеду в Карелию.
Зара. Ну опять…
Рафаэлев. Да. В Карелию. Там леса. Здесь мне места нет. Меня преследуют. Измываются. Рады меня растоптать. Я – изгой, я – пария. Вот и Левкоевы ни разу не были у нас в гостях. А теперь, когда ты меня добила…
Зара. Я добила? Чудак. Я тебя подняла.
Рафаэлев. Чем? Изменой?
Зара. Они тебе все завидуют. За-ви-дуют. Неужели не ясно? От такого известного человека женщина вернулась к тебе.
Рафаэлев. А он что – не пускал тебя?
Зара. Несмышленыш. А о чем же он пишет мне?
Рафаэлев (снова взрываясь). Он еще пишет! Покажи мне письмо.
Зара. Никогда, мой друг.
Рафаэлев. Почему?
Зара. Я сказала. Это – святое.
Рафаэлев. Ах святое?! Эта цидулка?
Зара. Аркадий! Уважай себя!
Рафаэлев. Легко говорить.
Зара. Если сам себя уважать не будешь, то никто не станет тебя уважать. Не бежать от них надо тебе, дурачок, а идти им навстречу. Смело. Гордо. С властно поднятой головой. Да пойми, наконец, ты – победитель. В титаническом поединке за женщину, где ставкой была вся наша жизнь, ты одолел.
Рафаэлев (задумчиво). Ты полагаешь?
Зара. А с кем же я?
Рафаэлев. Да. Разумеется. Но он тебя звал «Звереныш».
Зара. Звереныш.
Рафаэлев. Ужасно.
Зара. Не валяй дурака. В конце концов, выбрала я тебя. Рафаэле в. Так, значит, перед тобой стояла проблема выбора?
Зара. Ты еще спрашиваешь. Это были страшные дни. Но я – Каштанка. Я привыкла к хозяину.
Рафаэлев (польщенно). А он страдал?
Зара. Ты еще спрашиваешь.
Рафаэлев (с искренним сочувствием). Бедняга!
Зара. Можешь его пожалеть.
Рафаэлев. Безусловно, мне жаль его. Я не зверь. Но все-таки как ты могла?
Зара. Могла. И больше – ни слова. Потом. Когда-нибудь. Сегодня это кровоточит…
Рафаэлев. Ты веришь, я на тебя смотрю какими-то свежими очами.
Я совершенно тебя не знал.
Зара. Я и сама себя не знала.
Рафаэлев. Мне кажется, это было вчера – я вошел к тебе в кабинет впервые. Белый от нестерпимой боли. С какой энергией и искусством ты удалила тот чертов зуб!
Зара (серебряно хохоча). Сегодня я делаю то же самое!2
