1. Глава 1
Женщинам в нашей семье всегда не везло в любви. Люди не стеснялись шептаться за спиной очередной Маккейн обрядившейся в черное.
- Вот ведь непутевые. Не знать им счастья никогда.
Неизвестно, что руководило местными сплетницами. Банальное человеческое любопытство или та же человеческая зависть несшая факты из жизни рода Маккейн бурным потоком попутно смешивая их с грязью. Но кое в чем эти черные на язык кумушки были правы. Любовь в нашей семье приносила одни только несчастья.
Взять хотя бы мою прабабку и ее бравого кавалериста. Любовь сразила юную горожаночку наповал стоило ей только увидать .... Нет не моего деда, а какого-то усатого, залетного офицера, которому она слишком усердно махала рукой и слала воздушные поцелуи.
Вояка оказался очень галантным и вежливым кавалером. И в силу своей вежливости не мог не найти восторженную девицу со смазливым личиком и как следует отблагодарить ее на сеновале за такой теплый прием.
Там их и нашел мой молодой, но уже уверенно рогатый прадед и показал обоим, что они неправильно понимают словосочетание "теплый прием".
Как результат вежливые любовники были отправлены в могилу соединившими их навечно обыкновенными крестьянскими вилами, а прадед грустно поковылял на виселицу, оставив после себя новорожденную сироту. Мою бабку.
Как вы уже догадались и здесь все пошло не гладко. Правда бабуля была жива и здравствует поныне. А вот дед, оказался в семье слабым звеном.
Бедную сиротку вырастили дальние родственники даже не представляя, что вместе с любвеобильностью почившей матери, девочке передастся взрывной характер отца. Это по началу семья родственников пыталась делать из бедняжечки жертву и всячески притеснять. Но стоило бабке подрасти и выучить хотя бы пару слов, как погода в доме начала меняться. В бабкину сторону, конечно же.
В итоге родственники начали побаиваться жесткую и склочную приживалку, что держала их в ежовых рукавицах, а та рассудила, что нечего далеко уходить. Новую семью воспитывай еще, а тут все готовое. И выскочила замуж за своего четвероюродного брата. Сына тех самых родственников.
Тем более что дед оказался на редкость красив и интересен. Так интересен, что им продолжила интересоваться вся женская половина города даже после его скоропалительной свадьбы. Как итог, бабка лютовала несколько лет, десятка два не больше, да и отравила сластолюбца-сердцееда по-тихому.
Ну это конечно же додумали соперницы не взлюбившие законную жену и ревнивицу, но репутация за бабкой укрепилась делая ее еще мрачнее. Вот в таком нехорошем свете и зажглась звезда моей матери, единственной дочери в шумном и сварливом семействе.
Она оказалась помягче и поспокойнее бабки, но к сожалению на ее судьбе это сказалось исключительно трагически. Единственная попытка бунта произошла в шестнадцать лет, когда мама сбежала с полюбившемся ей рыжим сыном трактирщика. Нет, твердая длань бабки их все же настигла, но ровно на одну страстную брачную ночь позже, когда уже ничего нельзя было изменить.
И вот мама с вашей покорной слугой в животе перекочевала в трактир, где оказалось, что папаня больше заглядывается в бездонный стакан, чем бездонные синие очи мамани.
Ему бы жесткая рука, да как помним, у матери был характер тихий и покладистый. А бабка привселюдно отрекшись от загулявшего дитятка уже не могла взять слова назад и развернуть свою твердую длань в сторону непутёвого зятя.
Вот так и получилось, что папка пил и периодически поколачивал мать, да и меня заодно. Если мог поймать. Ведь в скорости выяснилось, что я, Доротея Лорус Макклейн, бегаю не хуже того же рысака. А вот папаня нет. Особенно когда пьяный и особенно когда при падении приложится головой об что-то твердое, по типу камня.
Так что когда мне было двенадцать очередная женщина Макклейн обрядилась в черное. А что же я спросите вы? Я ничего. За папку совесть немного погрызла, да и отпустила. Я ж не виновата, что он нормально бегать не умел под мухой.
Да и некогда мне было горевать. Дел в захудалом трактире матери было не в проворот, особенно когда рядом с ним открыли новенькую дорогу на столицу. Уж как мы радовались, как ручки потирали. Даже бабка после этого объявилась обещав простить блудную дочь. Ведь всем известно, что трактиры больше всего денег приносят те, что у дороги стоят. А наш был как раз такой, у самёхонького краюшку. Вот мы и радовались даже не представляя, что принесет нам это дорога.
Но я теперь не переживаю. Я в отличие от прабабки, бабки и мамки везучая в любви. Я теперь самая, что ни на есть настоящая истинная пара дракона. А они своих баб не обижают. Любят до потери пульса и не изменяют никогда. Так что я просто счастливица вдвойне. А если вспомнить, что мой Эвиан еще и герцог так вообще завопить хочется. Что собственно я и сделала повиснув на шее у своего избранного, как только узнала эту сногсшибательную новость.
Нет, так-то Эвиан ни о какой паре не помышлял, отправляясь в долгий путь по новоиспеченному тракту по каким-то своим важным герцогским делам. Но на его великое счастье кобыла под ним захромала, да и день выдался жарким. Вот и решили важные господа, среди которых и был мой суженный в трактире нашем остановится. Горлышко смочить, коней поменять.
А тут я, мамкина помощница, да герцогская радость. Сели значит гости за стол, а мой Эвиан сразу на меня глазками глядь. А глазки у него, девочки, ой! Загляденье просто. Чистые изумруды!
И сам он такой важный, да красивый. Волосы, что крыло у ворон, а лицо белое, как будто солнышка он не видит, но красивое до жути. А фигура статная, широкоплечая. Так и захотелось обе руки на эти плечи закинуть да на статной фигуре повиснуть.
Только вот бабка все испортила. Толкнула меня в бок, да и говорит:
- Чего рот раскрыла, да слюной капаешь? Ану брысь дровосекам дичь подавать!
Какие дровосеки, когда здесь такой красавчик? Но с бабкой не поспоришь, себе дороже старшую Макклейн не слушаться. Пришлось слюну стирать с подбородка да и идти к этим самым дровосекам.
- Мы уходим! - вдруг послышался громкий приятный голос. До дрожи приятный, аж коленки подсекает.
- Ох, куда ж вы, милостивые государи? - закудахтала бабка, теряя важных и явно богатых клиентов -У нас и рябчики вкусные подоспели, и эль свежий, и булочки.
Услышав про эль свита просительно уставилась на моего красавчика, но тот упрямо покачал головой и пошел на выход.
Куда ж ты, соколик! Пришел, сердце девичье взбудоражил да и бежать? Нет уж, на фигуре твоей я повишу, хоть минуточку, хоть секундочку. И пусть меня потом бабка ругает или даже накажут, что к благородному полезла, но я буду не я, если не урву кусочек мечты.
