— Давай
же! Тужься! Еще! Леони! Давай! — кричала
Лисиль, а я никак не могла собраться с
силами из-за дикой боли. Вдобавок корабль
как назло попал в шторм, и каюту сильно
шатало из стороны в сторону.
— А-а-а!
Боги Элрохима! Помогите, — застонала и
взмолилась я от накатившей невыносимой
боли внизу живота. Казалось, меня сейчас
разорвет на куски. Пот градом катился
по лицу, а глаза едва не лопались от
попыток тужиться сильнее.
— Ну
же! Старайся! Мы справимся! Давай!
Я
уже всей душой возненавидела это
никчемное плавание! Какого Роха мужу
взбрело в голову посетить дальних
родственников на утесе Первородного
черного дракона, когда мне рожать со
дня на день! Я ведь хотела остаться в
поместье, но его кузина Лисиль уговорила
отправиться в путешествие. Ей я не могла
отказать, ведь с самого первого дня,
когда я появилась в доме супруга, мы
стали лучшими подругами. И сейчас она
изнеможенная многочасовыми родами
пыталась мне помочь, как могла. К
сожалению, среди экипажа корабля не
нашлось повитухи.
— Не
могу, — пропищала я сквозь слезы,
чувствуя, как силы с каждым мгновением
покидают измученное тело.
— Нам
некому помочь! Соберись! Головка
показалась! — дрожал ее голос.
Я
часто задышала и натужилась так сильно,
как только могла. В глазах потемнело и
в ушах зазвенело. А потом я услышала
пронзительный крик ребенка.
— Девочка!
— воскликнула Лисиль и завернула крошку
в какую-то непонятную тряпку, что первая
попалась ей под руку.
Я
же выудила из-под подушки расшитую
руками моей матери пеленку. Мне было
важно завернуть в нее своего первенца,
ведь перед смертью мама слезно меня об
этом просила.
— Возьми
ее, — протянула я кузине дорогую эллорскую
ткань, но девушка отмахнулась и поменялась
в лице. Никогда еще я не видела в ее
взгляде столько злости, направленной
в мою сторону.
— Хейл!
Заходи! Родила эта овца степная!
— Что?
— не поверила я своим ушам и настолько
растерялась, что начала захлебываться
воздухом. Постаралась приподняться и
встать с кровати, но каюта вновь
пошатнулась, вернув меня на место. Я с
ужасом опустила взгляд на простыни,
залитые кровью, и боль усилилась. Я так
и застыла с немым вопросом на устах.
— Покажи
руку, милый, получилось? Проклятие
исчезло? — защебетала птичкой Лисиль,
когда увидела в проеме огромную фигуру
моего мужа. Малышка притихла на ее руках,
и я ощутила укол ревности.
— Дай
мне ее, — потянула я руки в сторону
своего ребенка, но эти двое будто забыли,
что я все еще здесь.
Хейл
одним движением сорвал рукав своей
рубашки и оголил перебинтованную руку.
— Милый?
Проклятие? — повторила я тихо слова
Лисиль. — Да что здесь творится вообще?
Он
размотал запястье и победоносно показал
кузине совершенно здоровую руку. Я
никогда не видела увечья Хейла. Муж
всегда заматывал руку и говорил, что
получил ранение в бою. А не заживало оно
из-за отравленного клинка соперника,
но он уверял, что это не смертельно и
скоро он излечится. Неужели Хейл все
это время скрывал от меня самую настоящую
метку смертельного проклятия? Да как
такое можно скрыть?! Мы каждый день
засыпали и просыпались вместе!
— Ты
выполнила свою миссию, паршивая степная
шавка из поганого рода Латимер! Не зря
мы почти всех вас перебили во время
противостояния! — окатила меня Лисиль
презренным взглядом и уложила малышку
в люльку, что находилась в другом конце
каюты. Чтобы добраться до нее, мне
придется пройти несколько шагов, а я
даже с постели встать не могу от боли,
что продолжала жгутом скручивать живот.
— Твой дядя, когда трусливо умирал под
натиском отряда Хейла, проклял его, но
мы нашли выход. А всего-то надо было
окрутить чистокровную Латимер, заставить
влюбиться во врага и понести от него.
Нам повезло, что попалась такая глупая
девка, как ты, которая поверила в сказки
о любви, — она говорила, а у меня безвольно
слезы по щекам текли. Я вспоминала, как
поступила в Драконью Академию, как Хейл
Эгертон получил должность преподавателя
боевых искусств, как мы подружились,
долгими вечерами обсуждая абсурдность
вражды степных и черных драконов. Как
впервые поцеловались под сенью дерева
Гинка, и нас засыпало розовыми лепестками
его цветков при сильном порыве ветра.
Как этот огромный и сильный мужчина
носил меня мелкую девчонку на руках и
кружил, кружил, кружил…
Я
впервые влюбилась так сильно, что готова
была вырвать сердце из груди, чтобы ему
отдать. Но теперь этого не требовалось.
Он вырвал его сам.
— Да
что ты распинаешься перед ней, Лиси, —
овил он тонкую талию белокурой красавицы
и притянул к ее себе. Впился в уста
кузины, которую я считала самой близкой
подругой. Впился с такой страстью и
жадностью, с которой меня никогда не
целовал!
Это
какой-то страшный сон!
Нет,
он не только вырвал мое сердце, но еще
и растоптал. Как я могла быть так слепа,
чтобы не заметить, что они любовники? А
выходит, ядовитую змею на груди пригрела!
Почему я ничего не видела? Почему верила
ему безмерно, без остатка доверяла
каждому слову? Чем заслужила удар ножом
в спину в самый тяжелый для любой женщины
момент? Разве сильный воин станет пинать
побитую собаку? Но Хейл это сделал,
продолжая выпивать соки из своей
любовницы, бесстыдно ощупывая ее округлые
бедра своими огромными ручищами.
Причмокивающие звуки их дерзкого поцелуя
так и звенели в моих ушах. Я запомню их
навсегда! Этот противный чавкающий шум
заставил мое сердце обливаться кровью.
Я зажала меж зубов мамину пеленку, чтобы
не завопить вепрем от душевной и
физической боли.
— Пусть
знает, — оторвалась Лисиль от моего
мужа и произнесла с придыханием: — Пусть
знает, что наша вражда никогда не
закончится, и мы будем убивать Латимеров
до тех пор, пока не сотрем их с лица
Элрохима! — повернулась она ко мне и ее
красивые зеленые глаза блеснули, а
зрачки сузились до иголочек.
— Хейл,
— простонала я жалобно, в последней
отчаянной попытке пробудить в нем то
светлое, за что его полюбила. — Мы ведь
любили друг друга, вспомни. Прошу, отдай
мне дочь, и я уйду из твоей жизни навсегда.
Ты никогда больше меня не увидишь, —
никогда бы не подумала, что стану молить
родного мужа о спасении собственной
жизни. Я смотрела в его черные глаза в
надежде найти в них хоть толику
снисхождения, но не находила. Он жесток
и холоден.
— А
я говорила, что она не способна сына
родить, — рассмеялась предательница
Лисиль. — Какая-то никчемная девчонка
на свет появилась! Фу! Еще и мелкая!
Вылитая мать! — скривилась она в
отвращении и снова прильнула к Хейлу.
Накрутила прядь его длинных серебристых
волос на палец и самодовольно ухмыльнулась.
Такого проявления нежности он даже мне
не позволял. Вечно отдергивался.
