1. Глава 1
— Сыграем партейку? — лучезарно улыбается мужчина, подмигивает.
— Вы разве не устали, Евгений Семенович? — сдерживаю смех и снова расставляю шахматы на доске. — Я же так себе конкурент.
— А это мы проверим, девонька, — ласково называет меня Малышев и накрывает своей ладонью мою руку.
Тушуюсь. И чувствую, как румянец приливает к моему лицу. Жутко неудобно. Мне кажется или Евгений Семенович решает приударить за мной?
Не сказать, чтобы я не рассматривала мужчин постарше в роли своей пары, но Малышев мне в папы годится или даже больше подходит на роль молодого дедушки.
Осторожно вынимаю свою руку. Молчу.
— Ход белых, — дает команду к началу Евгений Семенович.
Мы разыгрываем дебют. В этом я уже преуспеваю. Беру фигуру и уверенно вывожу на поле пешку Е4.
— Умница, — одобрительно кивает мужчина.
В комбинациях я еще пока полный профан, но не сдаюсь. Пытаюсь подловить Евгения Семеновича и рассмотреть бреши в его игре. И начинает даже казаться, что у меня получается.
Мы вступаем в ожесточенный размен. Фигуры слетают с поля, а пешка Малышева уверенно стремится к краю доски. А я пользуюсь моментом и веду настоящую атаку в той части поля, где стоит король.
— Шах и мат, — говорю и не верю, что каким-то чудом мне удается взять верх над своим подопечным.
— Ох, лиса! — журит меня Малышев, а я, как ребенок, радуюсь победе.
— А теперь на прогулку. Возражения не принимаются, — я проговариваю и собираю шахматы.
— Выиграла. Командуй.
И мне льстит, как Евгений Семенович подчиняется моим приказам. Несмотря на возраст, я считаю его красивым мужчиной: вьющиеся волосы, смуглая кожа, горящий взгляд, волевой подбородок, привлекательные и сильные руки.
Только то, что он прикован к инвалидному креслу, очень огорчает.
Как это случилось, я узнала из одного нашумевшего паблика. Малышев попал в аварию в горах на своем Порше. Перелом позвоночника, и неутешительные прогнозы врачей. Евгений Сергеевич бизнесмен в сфере туризма. Он владеет несколькими турфирмами и мини-отелями премиум-класса. Живи и наслаждайся, но нет! Случайная встреча с горным животным на дороге привела к такому жуткому последствию, как авария. А Малышев, любитель полной свободы и скорости, не смог быстро среагировать на непредвиденную ситуацию.
Я выхожу из-за стола и приближаюсь к Малышеву. Он упирается в подлокотники кресла локтями, скрестив пальцы, и наблюдает. За мной.
— Вы что-то хотите спросить?
— Да, — тихо проговаривает Евгений Семенович. — Почему вы работаете в фонде волонтером?
Я не спешу отвечать.
Стою и смотрю на мужчину. Сверху вниз. Нарушаю его первый запрет, что никто и никогда не имеет права позволять себе подобную вольность в отношении него. Я забываю, снова. И уже готовлюсь к очередному приступу агрессии со стороны Малышева. Но проходит минута-другая, и ничего не происходит.
Евгений Семенович совершенно спокоен и скорее выжидает. Да. Как охотник в засаде — ждет свою жертву.
— Меня учили, чтобы разобраться в этой жизни, я должна уметь преодолевать препятствия. Их не нужно создавать специально, эти препятствия, — зачем-то поясняю, как будто такой человек, как Малышев, мог меня неправильно понять. — Безвозмездная помощь в адрес человека любого социального статуса — это познание.
Евгений Сергеевич внимательно слушает, потом прикрывает глаза и говорит такое, что я даже теряю дар речи:
— Я делаю тебе предложение.
Я молчу. Мне кажется, что я ослышалась.
— Что, простите?
— Мира, я хочу, чтобы ты стала женой…
— Кем? — уточняю и продолжаю не верить в то, что слышу.
— Женой, — Малышев проговаривает громко и достаточно четко.
— Вашей? — сглатываю, потому что во рту все резко пересыхает и язык начинает прилипать к небу.
— Фиктивной женой, — продолжает меня потрясать Евгений Семенович.
Я не хочу. Нет, с чего он взял, что я вот так возьму и соглашусь?!
— Мой племянник, — с надрывом проговаривает Малышев, — мажор до мозга костей, умный, но полный засранец, который просто гробит все свое будущее.
Я ничего не понимаю. Фиктивная жена. Племянник — мажор, проматывающий свою жизнь на обочине разгильдяйства и… Второе я уже слушаю вполуха. Никогда не горела желанием копаться в чужом грязном белье.
— Евгений Семенович, я не понимаю, к чему все это?
Мне становится очень страшно, и, видя, насколько я нервничаю и ослабляю защиту, Малышев нападает, нанося сокрушительный удар:
— Я знаю, что твой близкий человек находится под аппаратом ИВЛ и тебе нужны деньги на поддержание жизнедеятельности и дальнейшую реабилитацию в том случае, если ОНА придет в себя.
Я ни жива ни мертва. Ноги словно врастают в пол. Как он это делает? Еще минуту назад он был душкой и наставником, а сейчас… сейчас просто безжалостен в своем нападении.
Я в замешательстве и полном непонимании происходящего.
— Мира, я считаю, ты одна можешь помочь моему Глебу. Не торопись с ответом, только…
— Что?
— Не заставляй меня долго ждать.
***
— Вы сумасшедший… — не уточняю, а констатирую факт.
— Мира, я просто старый и очень сентиментальный. Не могу смотреть на то, как мой близкий человек, крестник, гробит себя. Он стремительно несется под откос.
— Туда ему и дорога, — выпаливаю то, что уже давно заворочалось смертельной коброй в груди.
Не умею я затаивать злобу. Вываливаю ее моментально и потом всегда жалею, что я такая прямолинейная дура.
Зачем? Кому сдалась моя правда в этом несовершенном мире?!
— Ты его не знаешь.
— Разве? Евгений Семенович, давайте откровенно. Вы очень обеспеченный и влиятельный человек, — сердце стучит о ребра, и язык не слушается совсем. — Почему ваш любимый родственник не может нанять вам частную сиделку? В конце концов, самостоятельно ухаживать за вами, дома, а не в больничных стенах.
— Мира, все не так. Глеб запутался, и я нашел эффективный способ.
— Приставить к нему волонтера в лице меня?
— Пусть так, девочка. Но разве ты не хочешь помочь своей матери? Ты играешь со мной в шахматы, гуляешь, веселишь. По правде, я к тебе прикипел всей душой… и прошу о помощи, предлагая взамен спасение для твоего близкого.
— Никто не гарантирует успеха. Все это так случилось внезапно… Обследования покажут лишь часть картины, а путь к выздоровлению может затянуться на годы…
— Мира, но разве можно упускать такую возможность?
Я чувствую, как Малышев умело подводит меня к нужному для него решению. Я сопротивляюсь изо всех сил, отчаянно на мой взгляд выставляя племянника Евгения Семеновича в самом неприятном виде. Я разрываюсь на нескольких работах, коплю на лечение для мамы, а какой-то мажор не ценит единственного родственника. Разве такой, как он, достоин спасения?!
И когда я уже открываю рот, чтобы отказать Малышеву и уйти с гордо поднятой головой, слышу голос мамы:
