Терранс присел, заглянул в мои глаза. Протянул руку дотронуться до лица, пальцы растаяли, пройдя сквозь плоть. Щеку обдало прохладой. Призрак виновато улыбнулся – мол, не могу, прости.
– Элли, все, что я делаю – для тебя. – И уже Рэндольфу. – Ты не можешь зашивать ее рану здесь! Среди пыли и мышиного помета.
– Вижу. Ждите, – и вышел.
– Терранс, что происходит?! – набросилась я на друга, лишь за фэйри закрылась дверь. – Кто он, откуда меня знает, и на что вы постоянно намекаете?
– Ты мне доверяешь?
– Вот опять ты вопросом на вопрос. Как будто я у тебя не ответов, а золота прошу.
– Элли, это важно. Ты мне доверяешь?
– Да, – буркнула я.
– Хорошо, тогда слушай. Я надеялся, у нас еще будет несколько лет, но нет. Опасность гораздо серьезнее, чем ты можешь себе представить. Ты должна слушаться меня. Если я что-то говорю – просто делай. Не спорь и не задавай глупых вопросов, как обычно. Договорились?!
– Мне это не нравится. Ты играешь мной, как пешкой.
– Пешка может стать королевой, Элисон. Но для этого ей надо пройти долгий и опасный путь пешкой.
Рэндольф отсутствовал недолго. Вернулся в сопровождении все того же неопрятного старика. В этот раз нас отвели в нормальную жилую комнату, только маленькую и без окон. Судя по тому, что нам пришлось спуститься, находилась она под землей. Здесь был шкаф, кровать и даже кадка с горячей водой. Не хуже, чем в гостинице.
Новое место Терранс одобрил:
– Вот так бы сразу! Элли, снимай платье.
Я минуту помедлила, а потом подумала – почему нет? Терри за мной сто раз подглядывал. Да и после той сцены в башне мага смешно притворяться целомудренной девой.
– Там шнуровка сзади. Не смогу сама.
– Зачем ты носишь такие ужасные платья?!
– Мне положено.
И вовсе оно не ужасное. Довольно миленькое, даже Китти сказала, что мне идет.
Разговор прервал Рэндольф, который просто развернул меня за плечи и начал расшнуровывать лиф. Я так растерялась от спокойной деловитости, с которой он это делал, что не стала протестовать.
У шнуровки на спине большой плюс – если вас ранил в спину гриск, такие платья не надо полностью снимать, чтобы обработать рану.
Потом фэйри долго обмывал губкой мою спину. Порез слегка щипало, но не сильно.
– Больно?
– Нет, – я неженка, будь там что-то серьезное, давно бы уже рыдала.
– Плохо.
Почему плохо, я спросить не успела. Потому что прохладные пальцы пробежались вдоль позвоночника и это было до того приятно, что я забыла все, что думала сказать.
Захотелось, чтобы он сделал так еще раз. Чтобы погладил меня. И не пальцами, а ладонью. Интересно, вот пальцы у него прохладные, а руки тоже?
Поймав себя на этой мысли, я залилась краской. Шлюха, как есть – шлюха. Сижу где-то в воровском притоне, если верить Терри. А я верю – Терри меня никогда раньше не обманывал. Мог недоговаривать что-то, но не врал никогда. Так вот: сижу в воровском притоне. Полуобнаженная. Ну, почти полуобнаженная. С голой спиной – это все равно очень неприлично. Да еще и наедине с совершенно незнакомым мужчиной. И думаю только о том, как приятны его прикосновения.
Ладно, ладно, не «наедине» сижу. Есть еще Терри. И от этого еще хуже, потому что Терри все видит и понимает…
«Кыш!» – сказала я позорным мыслям, но они не спешили уходить. Напротив. Кожа на спине враз покрылась мурашками. И я ощутила обнаженной шеей еле заметное движение воздуха от дыхания Рэндольфа. Я еще раньше заметила, какие у него сильные руки – руки мечника, пусть сейчас он дотрагивался до меня осторожно и нежно…
– Ну что там? – я сказала это преувеличенно громко, чтобы отвлечься. И завозилась на месте, пытаясь рассмотреть свою спину. Но сколько ни выворачивала шею, ни скашивала глаза, добилась только того, что рана опять начала кровоточить.
Рэндольф пресек мою возню мягко, но властно удержав за плечи.
– Элисон, пожалуйста, не двигайся, – как по заказу, его пальцы снова погладили кожу. Еле удержалась, чтобы не выгнуться и не начать мурлыкать.
– Хватит ее лапать, Рэнди, – голос Терри был непривычно злым. – Ты принес противоядие и кровохлебку?
– Да, – фэйри протянул мне пузырек из темного стекла. Я покорно забрала его, откупорила. По комнате разлился тяжелый смрадный дух. Словно внутри пузырька долго умирала, а потом разлагалась крыса.
– Прости, знаю – это не лучший запах в мире, – дуновение ветерка на плече подсказало, что Терри пытался ободрить меня. – Но надо выпить антидот. Если ты не чувствуешь боли, на когтях был яд.
Кожу сзади неприятно тянуло и пекло. Что-то там Рэндольф делал. Неужели и правда зашивал?
– Может, не надо? – я попробовала обернуться на Терранса, но фэйри решительно и твердо развернул мою голову обратно.
– Не вертись. Это мешает работать.
– Угу.
– Надо, Элли. Давай, будь послушной девочкой. Помнишь, о чем мы договаривались?
Я душераздирающе вздохнула. Хотелось поныть, но рядом был Рэндольф – такой суровый, немногословный и ужасно дельный. Жаловаться в его присутствии я стеснялась. Тем более что все равно понятно – выпить эту гадость придется.
– Погоди, пока не пей. Сейчас закончу.
Не прошло и двух минут, как он действительно закончил. Плечо несильно горело и слегка постреливало болью. Я подумала: будет еще один шрам, как будто мало того, который неизвестно откуда взялся на груди.
Запах от пузырька за это время не улучшился. Напротив, как будто гаже стал. Я поднесла флакон к лицу и чуть не выронила. Живот скрутило в судороге.
– Не могу это пить. Меня стошнит!
– Я помогу, – Рэндольф обнял сзади, вынуждая откинуться. Я на секунду совершенно обмякла в его руках. Лежать полуобнаженной в объятиях мужчины – ужасно волнительно. И приятно, да.
Но осознать эти новые ощущения я не успела. Потому что коварный фэйри одной рукой зажал мне нос, а когда я открыла рот, чтобы вдохнуть, вылил туда содержимое пузырька.
Я закашлялась, но широкая ладонь запечатала рот, не давая избавиться от противоядия. На вкус оно тоже оказалось отвратительным. Там, где жидкость коснулась языка и нёба, кожа онемела. Я давилась кашлем в объятиях Рэндольфа и уговаривала желудок не возвращать непрошеный подарочек.
– Можно было предупредить! – возмутилась я, когда мерзкое зелье оставило попытки выбраться наружу.
– Не дергайся, Элисон. Шов разойдется, – голос фэйри показался непривычно мягким, лишенным обычной бесстрастности. И он не разжал рук.
– Поэтому и надо было предупредить. Я бы не дергалась.
Оказывается, это очень уютно, когда тебя так обнимают сзади.
