Будда мог быть доволен. Число учеников росло с каждым днем, Бимбисара помогал ему во всех его начинаниях, часто приглашал во дворец, чем несказанно поднимал престиж учения. Однако в народе рос ропот. Поговаривали, что Буддой недовольны. Что он уводит молодых людей из дома, что он смущает сердца. Однажды Будда расслышал слова одной женщины, воскликнувшей: «Лучше бы чума пришла в наш город, нежели этот монах! Она унесла бы меньше жизней, чем его учение!».
Чрезвычайно горько было слышать такие речи. Он нес освобождение, учение, которое было превыше всего мирского. Не в силах простому обывателю понять величие этого учения. Однако и не признать, что монашеская жизнь плохо совместима с жизнью мирской, было нельзя. Он понимал этих людей. Он чувствовал их боль, муки расставания с родными. Он сам пережил такое. Разве не расстался он со своим отцом, с женами, с сыном? Разве без душевной боли далось ему его решение? Однако он обрел нечто большее. Нечто, что затмевает собой весь мир, всю суетность человеческой жизни. Он нашел путь к Нирване, и поделился этим знанием с людьми. Пусть многие не понимают цены его дара, но это не уменьшает ее. Да и как можно оценить то, чего ты никогда не видел? Да, он понимает этих людей. От них уходили их близкие,что они получали взамен? Они имели право попрекать его. Но это вовсе не значит, что он бросит проповедь. Пока он ходит по этой земле, этого не случится.
Вскоре пришла ещеодна скорбная новость: его отец, царь Капилавасту Шуддходана, при смерти. Очень просил разыскать его сына и пригласить его во дворец… Нельзя отказывать в такой просьбе. Как же долго он не был дома! Так долго, что его отец успел состарится. Нет, нужно идти к нему. Нужно обязательно посетить свою родину.
И Будда отправился в путь. Но и в дороге он не оставлял своего дела– останавливаясь на привалы, проповедовал светлые истины учения. В пути же, когда его окружали ученики, Будда неизменно поучал на самых различных примерах. Путь к родному дому был легок и приятен, и лишь раз покой Учителя был смущен встречей, которую надолго запомнили его ученики. В одном селении, когда Будда уже собирался продолжить свой путь, наперерез им бросилась растрепанная маленькая женщина, с совершенно безумным взглядом. Она громко стенала, и, догнавши группу, тут же уцепилась за плащ Учителя.
– Святой человек! Святой человек! Верни мне ее! Я знаю, ты можешь это! Верни мне мою дочь!
Испуганные ученики бросились вперед, стараясь оттащить безумную от Учителя. Но Будда движением руки остановил их, опустившись подле женщины на колени.
– Я слушаю тебя, женщина. Расскажи мне, в чем твоегоре, и я помогу тебе…
– Дочь, моя милая Мадри… Она умерла… Она умерла только сегодня, она ещетеплая, верни мне ее, святой человек… Я знаю: ты– Будда, ты всех жалеешь, ты не можешь мне отказать…
Ученики растерянно смотрели на своего Учителя. Разве можно объяснить этой убитой горем матери, что оживить еедочь невозможно? Да, факиры могут заставить двигаться мертвое тело, но разве Учитель станет так обманывать эту несчастную?
– Поднимись, женщина. Не время теперь плакать. Конечно, я оживлю твою дочь. Для Будды нет смерти.
Ученики с ужасом внимали словам Учителя. Невозможно! Как он собирается это сделать? Или он и взаправду владеет секретом смерти… Или же– или же их Учитель просто из сострадания обманывает эту женщину, не в силах сказать ей правду…
Лицо женщины вдруг расцвело безумной, фанатичной надеждой. Она тут же обхватила колени Учителя, страстно целуя края его одежды. Будда положил ей ладонь на голову, провел ею по растрепанным волосам и тихо промолвил:
– Но и для Будды это нелегкая задача. Ты должна найти просо, необычное просо, и сложить в уста своей дочери.
– Но это так просто…– недоверчиво произнесла несчастная.
– Не очень просто. Ты должна взять это просо в доме, где никогда не умирали ни сын, ни дочь. Ни в каком другом. Иначе даже я бессилен тебе помочь…
Женщина вскочила на ноги.
– Тогда я побежала! Только не уходите, не уходите отсюда! Я обязательно принесу такое просо…
Трое суток оставались ученики в селении. Трое суток несчастная мать бродила по окрестностям, из дома в дом, спрашивая волшебное просо. Просо было во всех домах, да только во всех домах умирали некогда либо сын, либо дочь. Страшные, полные боли истории слышала женщина. И с каждым днем всес меньшим рвением делала она своедело, с каждым разом всеотчетливей она понимала, что еегоре– лишь одна маленькая песчинка в море страданий, и что еестарания повернуть вспять неизбежные законы смерти нелепы… Утром третьего дня она никуда не пошла. Она готовила погребальный костер… Вечером, завидев его пламя, Будда сказал ученикам:
– Теперь мы можем идти. Мятущийся разум познал бездну страданий… Теперь он не одинок.
И монахи продолжили свой путь.
Родина встретила Учителя настороженно-удивленно. Те, кто помнил его ещецаревичем, никак не могли привыкнуть к его монашескому наряду, к тому, любимый Сиддхартха, уже совсем не молодой, но такой же прекрасный, ходит по домам за подаянием. Что скажут во дворце, когда увидят эту картину? Царь Шакьев нищенствует? Как переживет это Шуддходана?
Будда не спешил с проповедью. Он ходил по знакомым некогда улочкам, вспоминая свои юношеские вылазки с Чандакой. Он хорошо помнил каждую минуту, проведенную им здесь. С того времени, как он постиг Истину, он помнил все.
Будда стряхнул с себя старые воспоминания. Настало время идти во дворец, к старому отцу. Ведь тот может и не дождаться его.
Весь дворец высыпал посмотреть на царского сына. Будда смотрел на сотни лиц, окружающих его– незнакомых и знакомых, старых и молодых… Он не знал их всех, ибо многое во дворце переменилось. Но кое-кого он хорошо помнил, и кое-кто хорошо помнил его. Ему улыбались, пристально смотрели в лицо– и Будда отвечал им добрым взглядом, мягкой улыбкой. На секунду он снова стал Сиддхартхой– юным, прекрасным принцем, не знающим горя и тревог.
Шуддходана уже не поднимался с постели. Лицо его было желтым, морщинистым. Нет, совсем не таким его запомнил Будда. Вовсе не таким…
– Сын… Мой?..– как будто не веря своим глазам, произнес отец.
– Да, это я, папа. Я пришел к тебе, как ты просил.
Шуддходана снова закрыл глаза. Каждое слово давалось ему с трудом.
– Говорят, ты собираешь милостыню. Негоже такое занятие для рода Шакьев.
– Найти истину– это главнейшая цель для любого рода, отец. Я нашел ее. Я монах. У меня нет касты.
– Мне много говорили про тебя, сынок. Я слышал, ты великий святой.
– Я нашел то, что искал, отец. Я могу дать мир людям. Я могу дать мир тебе, как ты дал мне жизнь.
Будда подошел к постели умирающего, протянул руку и возложил е
