Софья Мокрушина - Как «dandy» лондонский одет… Дендизм как явление в моде в первой половине XIX столетия

Отцом-основателем дендизма стал английский светский лев Джордж Браммелл. Родился он в 1778 году в Вестминстере (Лондон). Его отец был секретарем лорда Норта. Оборотистый чиновник может и не вкладывал душу в сына, но, сам не подозревая, изрядно вложился в его воспитание. В их доме бывали известные политические деятели, драматурги, ораторы. О, какие жаркие дискуссии разгорались в гостиной, какие проникновенные речи звучали! А маленький Джордж впитывал все это как губка. Видимо, чтобы научиться говорить и мыслить, достаточно вырасти в подходящей среде. К тому же Браммелл от природы был награжден изумительным эстетическим вкусом, поэтому с детства чувствовал красоту так, как это дано было только женщинам и художникам.

В двенадцать лет Браммелл поступил в Итон, а через 4 года начал учебу в Оксфорде. Впрочем, учеба – это сильно сказано. В те времена в Оксфорде, да и в Кембридже тоже, не столько учили наукам, сколько готовили молодых людей к жизни в свете. Впрочем, университетская жизнь регулировалась сводом правил, которые наш герой с завидной регулярностью нарушал. К тому же ему было очень скучно среди сверстников из более богатых семей, которые обвешивались дорогими безделушками и бросали на ветер пустые фразы. Браммелл, противостоявший туго набитым кошелькам своим изысканным вкусом, стал объектом их внимания. Они обожали слушать его остроты и разглядывать наряды.

К счастью, оксфордская мука закончилась. Проучившись один семестр, Браммелл покинул университет и стал корнетом в 10-м Королевском гусарском полку, которым командовал принц Уэльский, будущий король Великобритании Георг IV. Когда принцу представили Браммелла, которому тогда исполнилось всего шестнадцать лет, он поразил наследника своей цветущей юностью, живым умом, безупречными манерами, и, разумеется, нарядом – воплощением хорошего вкуса, которым Георг, увы, похвастаться не мог. Один из биографов Браммелла писал: «принц, со своей застывшей красотой, которую он старался оживить нарядной одеждой и огненной игрой алмазов, имея душу столь же золотушную, как и тело, но храня, природную грацию, признал в Браммелле часть самого себя, ту часть, которая оставалась доброй и светлой».

Без сомнения, Джоржд Браммелл стал фаворитом принца Уэльского, сделав на этом головокружительную военную карьеру. Более того он начал консультировать по вопросам стиля будущего короля Георга IV. На этом сиятельном фоне сам факт того, что законодателем моды стал выходец из мелкой буржуазии, было революцией, так как в Европе испокон веков моду диктовали персоны королевских кровей, а не наоборот! Благодаря покровительству венценосной особы, элегантно одетый юноша был введен в лондонские салоны и смог внедрить новый стиль и манеру одеваться в высший свет. Это означало, что его приняли в новый круг общения. Однако даже в этом кругу Браммелл успел проявить свою непревзойденную натуру. Джордж не только обладал изысканным вкусом и был смел в выборе туалетов, но и отличался особой надменностью, холодной харизмой, поэтому не боялся эпатировать публику и с удовольствием играл роль саркастического садиста.

Таким образом, уже к 20 годам Браммелл был известен по всему Лондону, пользовался репутацией лидера моды и «премьер-министра элегантности». Он получил от современников прозвище Бо (от фр. beau, «красавчик»). Мнение Бо Браммелла считалось непререкаемым. Известен анекдот о том, как герцог Бедфорд как-то раз поинтересовался мнением бога моды о своем новом фраке: «Повернитесь, – сказал Браммелл, и, осмотрев обновку со всех сторон, пощупал лацкан и печально вынес вердикт, – Бедфорд, и это вы называете фраком?». Герцог, молча, пошел домой.

Многие щеголи, не желая ударить в грязь лицом, приходили к Браммеллу домой, чтобы посмотреть ритуал превращения обычного мужчины в эталон вкуса. Это стало светским событием вроде театральных представлений, собирая в будуаре Браммелла восхищенных зрителей и поклонников. Джордж очень тщательно относился к своему внешнему облику, поэтому огромные деньги тратил на портных и предметы личной гигиены. Конечно, он мог себе это позволить, так как его лучшим другом был принц Уэльский, который все это оплачивал.

Предшествующая мода в мужском костюме была очень пышной и пестрой. Английские щеголи XVIII века насмешливо назывались «макарони», потому что они увлекались всем итальянским. Их стиль был настоящим воплощением вычурности.