Самое обидное заключалось в том, что лучшего дня для полета и быть не могло. Январское небо было совершенно безоблачным и таким синим, что на него было больно смотреть. Видимость – превосходная. С севера дул холодный, но несильный ветер.
В это время дня загруженность аэропорта была от умеренной до сильной, но наземные службы работали четко, строго выдерживая график. Самолетам не приходилось кружить в ожидании посадки, а на полосе стояли в ожидании разрешения на взлет не больше двух лайнеров одновременно.
Пятница. Обычное утро в международном аэропорту Сан-Антонио. Единственное, с чем возникли некоторые проблемы у пассажиров рейса номер 398 компании «Эйр-Америка», так это дорога в сам аэропорт. На шоссе номер 410 велись дорожные работы, из-за чего образовалась пробка длиной в целую милю.
Тем не менее девяносто семь пассажиров успели на регистрацию и, распихав ручную кладь по полкам над креслами, теперь устраивались на своих местах, пристегивали ремни, а кое-кто уже листал книги, газеты и журналы. Экипаж занимался последними рутинными приготовлениями. Бортпроводницы обменивались шутками, загружая напитками тележки и заваривая кофе, выпить который никому не было суждено. После того как пассажиров пересчитали, разрешили дополнительную посадку из резервного списка. Убрали трап, и самолет начал выруливать к взлетной полосе.
В динамиках раздался дружелюбный голос командира корабля, сообщившего пассажирам, что их самолет взлетает следующим. Объявив, что погодные условия в аэропорту назначения в Далласе превосходные, он отдал экипажу команду приготовиться к взлету.
Ни один человек на борту, включая командира, не подозревал, что самолет, выполняющий рейс 398, продержится в воздухе меньше тридцати секунд.
– Айриш!
– Угу?
– В аэропорту только что взорвался самолет.
Айриш Маккейб мгновенно встрепенулся:
– Что? Катастрофа?
– Пожар. Пламя до небес. В самом конце взлетной полосы.
Заведующий отделом информации Айриш Маккейб торопливо сунул данные последних зрительских опросов в стол. С удивительным для его возраста и комплекции проворством он обогнул стол и выскочил из своего застекленного кабинета, едва не сбив с ног корреспондента, который принес текст очередного информационного выпуска.
– На взлете или на посадке?
– Пока неизвестно.
– Кто-нибудь уцелел?
– Неизвестно.
– Рейсовый самолет или частный?
– Неизвестно.
– Черт побери, да была ли катастрофа? Что вам вообще известно?
Корреспонденты, фотографы, секретари и посыльные уже сгрудились с мрачными лицами вокруг радиоприемника, настроенного на полицейскую волну. Айриш потянулся к регулятору громкости.
«…взлетной полосы. Пока не видно ни одного уцелевшего пассажира или члена экипажа. Пожарные машины мчатся к месту аварии. Видны дым и пламя. Вертолеты подняты в воздух. Машины «Скорой помощи»…»
Айриш принялся громко отдавать приказания, перекрывая треск радиоприемников.
– Ты, – ткнул он пальцем в того, кто несколько секунд назад принес сенсационную новость, – бери выездную бригаду и туда. (Репортер с оператором устремились к выходу.) Кто позвонил первым? – Айришу надо было это знать.
– Мартинес. Он ехал на работу и застрял в пробке.
– Он на связи?
– Да, звонит из машины.
– Пусть подъедет к месту аварии так близко, как сумеет, и заснимет на видео как можно больше, пока не приедет бригада. И вертолет надо поднять. Кто-нибудь сядьте на телефон и выловите мне пилота! Надо встретить его. – Он обвел взглядом присутствующих, явно выискивая кого-то. – Айк еще здесь? – Ему понадобился ведущий утренней программы новостей.
– Пошел в туалет.
– Давай его сюда. Пусть идет в студию. Выйдем с экстренным сообщением. Мне нужно заявление от кого-нибудь с диспетчерской вышки, от руководства аэропорта, от авиакомпании, от полиции – что угодно, с чем мы можем выйти в эфир раньше, чем ребята из Управления безопасности на транспорте заткнут всем рот. Давай, Хэл, действуй. И кто-нибудь позвоните Эйвери домой. Скажите, чтобы…
– Не получится. Она сегодня улетает в Даллас, забыл?
– А, черт. Забыл. Нет, погодите, – сказал Айриш, прищелкнув пальцами, и лицо его озарилось надеждой. – Может, она еще в аэропорту. Тогда она будет на месте раньше всех. Если ей удастся пробиться к терминалу «Эйр-Америки», она сможет сделать репортаж с точки зрения простого пассажира. Если вдруг позвонит, зовите меня немедленно.
Он снова с нетерпением прильнул к радиоприемнику. В крови бушевал адреналин. Все это означает, что о выходных надо забыть, вместо них будет сумасшедшая работа, головная боль, холодная еда и безнадежно остывший кофе, но, несмотря на это, именно сейчас Айриш чувствовал себя в своей стихии. Ничто, как авиакатастрофа, не могло быть лучшим завершением информационной недели, а значит, и самым верным способом поднять рейтинг программы.
Тейт Ратледж затормозил перед самым домом. Он помахал рабочему фермы, который выруливал на своем пикапе. С радостным лаем к хозяину кинулся колли-полукровок.
– Привет, Шеп!
Нагнувшись, Тейт потрепал пса по лохматой голове. Тот смотрел на него с откровенным обожанием.
С такой же благоговейной преданностью относились к Тейту Ратледжу десятки тысяч людей. Причин для восхищения хватало. Начиная с взъерошенной шевелюры и до кончиков потертых ботинок, он выглядел своим в доску для любого мужчины и предметом вожделения для любой женщины. Но на каждого горячего поклонника у него приходился такой же заклятый враг.
Велев собаке оставаться снаружи, он вошел в просторную прихожую, снял темные очки и двинулся в кухню, откуда доносился запах свежезаваренного кофе. Желудок заурчал, напоминая, что Тейт не позавтракал, отправляясь рано утром в Сан-Антонио. Он представил себе подрумяненный бифштекс, пышный омлет и хрустящие ломтики поджаренного хлеба. В животе заурчало еще громче.
Родители сидели на кухне за круглым дубовым столом, который стоял там, сколько Тейт себя помнил. Когда он вошел, мать обернулась. Лицо у нее было ошеломленное и бледное, как мел. Отец, Нельсон Ратледж, поднялся и, протянув вперед руки, шагнул ему навстречу.
