Андрей Русавин - Как млад Иванушка-Дурачек крапиву рубил

Как млад Иванушка-Дурачек крапиву рубил
Название: Как млад Иванушка-Дурачек крапиву рубил
Автор:
Жанр: Современная русская литература
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Как млад Иванушка-Дурачек крапиву рубил"

Из русского молодецкого эпоса, потешного опуса, дурашного пафоса: одним словом – СКАЗА ПРО ИВАНУШКУ-ДУРАЧКА, землячка и добрячка, бодрячка и острячка, и про его могутный природный разум.

По сборнику «Народные русские сказки А.Н. Афанасьева», сборнику В.И. Даля «Пословицы русского народа», «Толковому словарю живого великорусского языка» В.И. Даля, да и по собственному разумению тож.

Обработка, а где и работка, Андрея Русавина, стало быть, не сочинителя, а сказителя; творец же сего, как и всего истинно ценного, – самобытный, самонравный, самогласный русский народ.

Краткое предуведомление.

Где «е» зришь, там «е» читай, где «ё» зришь, там «ё» читай. Да смотри, не ошибись! Впрочем, читай, как хочешь: хоть «е», хоть «ё», как тебе удобнее; главное – читай с удовольствием, а не с неудовольствием! Да смотри, не ошибись!

В кулемесице «Как млад Иванушка-дурачек крапиву рубил» глаголется, откуда есть пошла на земле Русской традиция искать детей в капусте. Точнее, рассказывается про то, как природный талант млад Иванушка-дурачек энергично предпринял первую робкую, безуспешную попытку ввести на Руси данный народный обычай.

В этой же кулемесице главная героиня Сказа – мудрость народная, которая несудима, неистощима, безмерна и в гимне воспета, – раскрывает сокровеннейшие секреты здорового народного питания. Вот были счастливые времена, которым можно только позавидовать! То был золотой век, когда человечество не страдало от переедания и связанных с этим проблем и болезней!

Кроме того, здесь же объясняется, что, с точки зрения народной мудрости, всему голова. И оказывается, что это совсем не то, о чём вы первым, вторым и даже третьим делом подумали…

А в последующих кулемесицах мудрость народная учит не сидеть сиднем дома, совершенно откровенно высказывается о том, где распитно да трапезно на Руси, трактует о жизни и смерти и, как всегда, режет правду-матку!

Бесплатно читать онлайн Как млад Иванушка-Дурачек крапиву рубил


Высокоумные примечания, простосердечно извлеченные из трудов В. И. Даля

Как млад Иванушка-дурачек крапиву рубил

Посвящается А. Политову

Уродился я ни мал, ни велик – с березовый голик[1]. А не то – с игольное ушко. А не то еще – с приворотную надолбу[2].

И забажалось[3] мне колдытося[4] попить-поесть.

Вот пошел я талды[5] в лес глухой, непролазный, рубить древо по себе, валить дерево могучее – крапиву.

Злое семя крапива: не сваришь из него пива! Дак порешил накрошить крапивки на зеленые шти. Ух как захотелось! Аж зубы застучали! Эх, кабы голодному щец, всем бы молодец! Ешь щи, будет шея бела, головочка кудревата!

Вот вхожу в дебрь. Ох, хорош дремуч гай[6], да крапивой порос, загустел. Кабы на крапивку не топор да не мороз, с нею б и ладов не было!

А из-за лесу-то древа не видать, три дня проплутал, дерево крапиву проискал, ни за что бы не нашел, аще[7] бы само деревце крапивка голос не подало, пробегаючи недалече!

– Ау! – по-ребячьи кричит дерево крапива, смеючись. – Ау! Ну ты, чей-то сын! Улучи[8] меня! Надгони меня! Испознай[9] меня! Я – всему голова!

А вслед за тем деревцем крапивкой девки да бабы чешут, в крапивищу прыгают – детишек в крапивушке ищут! Ну очень надо! Ищут, ищут, а на ме… ме… меня внимания не обращают, хотя я им и горланю: не нужна ли, мол, моя всемерная помочь?! Одна только какая-то старуха глянула на меня, остановилась, палец в рот сунула, вынула, простонала: «Конечно!», но молодушки за руку ее схватили и потащили. И стало мне на тех бабищ да девищ зело досадно!

А в чащобе стоит древо, древо ханское, платье шамаханское, цветы ангельски, когти дьявольски – угадай, что это?[10] Вот засел я на ветке того древушка в засадушке. Ну донельзя надоть! Аж жубы шкрежещут! Заседаю на ветви, посвистываю, как Соловейка – народный заступник, да высматриваю: не пробежит ли бегом где дерево крапива мимо? Сидю, сидю, обсиделся да и затянул жизнерадостную песнь всенародную: «Эх, соловей, соловей, пташечка, канареечка жалобно поет!»

Вот пробегает вбежки деревце крапивка мимко, увидало меня, хихикает да приговаривает:

– Ах ты, Одихмантьев сын, робингуд хренов! Я колюча, я жигуча, я тебе, добрый молодец, ушки обожгу! Не смей меня, дурень, рубить, ведь я – всему шебала[11]!

– Как не смей рубить?! – ретую[12]. – Худое деревье с корнем вон! Мне штей– то крапивных, поди, хотца! Щи всему голова! Щи крапивушкой пригожи, солью укусны!

А крапива надо мною токма подсмеивается! Сулит:

– Ужо я те улью штей на ложку-то, дуралей!

А вслед за тем древушком крапивушкой бабицы да девицы шпарят, в крапивину скачут – деточек в крапивоньке шукают! Ух, страсть как надовно! Шукают, шукают, а меня на… на… на… начисто игнорируют, хотя я им и воплю: «Не нуждаетесь ли вдруг в моем действенном вспомоществовании?» Одна только какая-то старая старушка глянула на меня, остановилась, подмигнула и раз, и два, и три, проворковала: «О, да, да! О-ля-ля! Оба-на!», но молоденькие товарки под руки ее увели. И почуял аз к тем девчугам да бабчугам отчетливое нерасположение!

Ось сыкнулся [13] я на крапиву со своей ветвины, да промахнулся, понапрасну тильки оземь шмякнулся!

А в трущобе стоит деревье мохнато, в мохнатом-то гладко, в гладком-то сладко – угани[14], чьто энто? [15] Вот запосел я на вице[16] того деревья в засадице. Ну несказанно надоткабы! Запосиживаю на той висне[17], похвистываю, как Соловейчик – успешный адвокат, да выглядываю: не пробегчит ли бежком где-нибудь деревко крапивка мимось? Сижу на слуху[18], насидел мозоль да и начал романс напевать: «Соловей мой, соловей, голосистый соловей!» (словеса Антона Дельвига, музыка Александра Алябьева).

Вот пробегчает бежью дервие крапивия мимие, увидало меня, покатывается со смеху да примолвливает:

– Я стреклива[19], я пырлива, я тебе, гарный парубок, пяточки обстрекаю! Ишь ты, Одихмантьев сын, меломан, понимаешь! Не вздумай меня, дурачище, крошить, вали отсель! Я – всему головища!

– Как не вздумай крошить?! – варначусь[20]. – Худое дервие с корнем вон! Мне кисленьких штей-то, поди, еще пуще хотче! Ото щей добрые люди не валят!

А крапивия надо мною паче прежнего насмехается! Стращает:

– Ужо я те улью штей на вилку-то, дурашман!

А вслед за тем древоньком крапивонькой бабоньки да девоньки дуют, в крапивицу прыг-скок – дитяток в крапивочке стараются нашарить! Ой как надобе! Шарят, шарят, а на меня фу… фу… фу… фунт невнимания, хотя я им и хриплю: не требуется ли, мол, мое посильное вспоможение?! Одна лишь какая-то старая-престарая старушонка, внученькой на могучих плечах несомая, глянула на меня, заверещала: «Да-с, да-с, несомненно-с!», руки ко мне протянула, но носительница не обратила на это ни малейшего внимания и понесла верещащую ношу дальше! И сделалось мне на тот бабняк да девняк несколько даже обидно!

Шанулся[21] я на крапивцу со своей гилки[22], да оплошал, всуе толькя оземь грянулся!

А в глуши стоит древице цветом зелено; в этом древице четыре угодья: первое, больным на здоровье; другое, теми свет; третье, дряхлых, хилых пеленанье, а четвертое, людям колодец – смекни: шо сие? [23] Вот воссел я на суку того древия в засадции. Ну чрезвычайно надотка! Восседаю на сучишке, тюлюкаю[24], как Соловеюшка-правовед, да вызираю: не пробечит ли где бежма древцие крапивция мимце? Сидю на ладу[25], засиделся, холзыкаю[26] – да и принялся тихо петь: «Есть одна хорошая песня у соловушки…» (слова Сергея Есенина, музыка Александра Матюхина).

Вот пробечает бегушком древцо крапивцо мимцо, увидало меня, ржет да присказывает:

– Я язвлива, я бодлива, я тебе, клёвый хлопец, ягодицу изъязвлю, однозначно! Не дерзай меня, дурик, кромсать! Ибо я – всему, как ты сам понимаешь, калган! Эх ты, Одихмантьев сын, отпрыск юриста!

– Как не дерзай кромсать?! – юрюсь[27]. – Худое древцие с корнем вон! Мне штей-то добрых, поди, еще шибче того всхотелось! Щи добрые люди, однозначно! Отец родной, юрист, надоест, а щи не надоедят, понимаешь!

А крапивция надо мною еще наипаче того хахалится[28]! Грозится:

– Ужо я те улью штей на зубочистку-то, дуролопа!

А вслед за тем древочком крапивочкой девчужки да бабчужки мчатся, в крапивчину мечутся – чадушек в крапивченьке рыщут! Ух, до зарезу треба! Рыщут, рыщут, а ко мне не проявляют никакого пи… пи… пи… пиетета, хотя я им и шепчу: обдумываю, мол, не след ли оказать остро нуждающимся незамедлительное содействие! Одна тличко какая-то дряхлая столетняя старушенция, которую на носилочках тащили дебелые санитарки, глянула на меня, сковырнулась со своего ложа, ладошкою помахала, пролопотала: «О, йес!», но медсестры насильно на носилки ее уложили и швидко уволокли! И ощутил аз на тех девчищ да бабчищ сильнейшее ваз… ваз… возмущение!


С этой книгой читают
Роман с ноткой нового времени 18+. Роман основан на 99% реальных событиях – с одним процентом выдуманной реальности.Посвящается каждой душе, которая ищет свой путь… Душе, которая ищет свою родную душу среди тысяч, миллионов, миллиардов тел в надежде обрести истинную, предназначенную небесами Любовь всей своей жизни, чтобы засиять в тысячу крат ярче звездами своих сердец!
Истории несчастливой, безответной любви, обмана и предательства не раз ложились в основу литературных произведений. Будь то проза или стихи, драма или комедия.Свой взгляд на проблему в книге «Сердце под вуалью» представляет Зинаида Загранная. И с высоты прожитых лет дает молодым женам советы, как пережить подобную историю в собственной жизни.Философский и лирический материал книги будет интересен также специалистам сферы искусства.
Обыкновенный человек, уже не молодого возраста, гуляет по парку и продолжает вспоминать свою жизнь. Он – обыкновенный человек, ничем не примечателен. Если кто-то дошел до четвертой части, то значит, ему интересно. Еще не знаю, сколько будет частей, но пока будут. И помните, я такой же, как и вы, я просто – один из семи миллиардов!
Читать детям только поздно вечером или ночью. Дети просто обожают бояться ночью, так вот эта страшная история поможет им спокойно заснуть.
Анненков писал свой очерк-воспоминание о Писемском в конце 1881 – в самом начале 1882 г., то есть вскоре же после смерти писателя (январь 1881 г.), и называл этот очерк «пространным некрологом».Мемуарист располагал богатым биографическим материалом, собранным к тому времени женой и сыном писателя, но мало использовал его. В письме к Е. П. Писемской от 28 октября 1881 г. он подчеркивал, что пишет не биографию, а именно воспоминания и ставит своей
«Две зимы в провинции и деревне» были задуманы мемуаристом как продолжение «Замечательного десятилетия». Однако продолжение мемуаров так и не было написано. Остались лишь наброски, которые Л.Н. Майков в предисловии к сборнику «П. В. Анненков и его друзья» назвал, довольно точно охарактеризовав их специфическое назначение, «памятными заметками». Мемуарист делал эти заметки для себя, рассматривая их, очевидно, в качестве заготовок для будущей больш
Миниатюрная лошадь Глафира обожает разгадывать кроссворды и даже составляет свой пони-словарь. А ещё она очень хочет стать кому-нибудь по-настоящему нужной. Об этом же мечтает малышка Минни Мопс, чёрный аист Пан Тадеуш, болтушка Молли Хрумс и другие герои этих нежных и трогательных сказок, где смешное переплетается с грустным, как это часто бывает в жизни.
– Нет… Нет. Какого черта ты делаешь?– На что это похоже?Мое сердце колотится так сильно, что заглушает звук воды, текущей из крана. Пар оседает в легких, наполняет их тяжестью.– Олег, ты спятил? – мой голос дрожит.– Нет. Но, кажется, до этого недалеко. Два года без…Он не договаривает, бьет кулаком в стену. И судорожно всхлипывает, уткнувшись лбом мне в плечо.– Она моя дочь!– Вот и помоги ей. – От его шумного, срывающегося от эмоций дыхания у меня