Сочинительство – ремесло одиночек, поэтому я хочу поблагодарить всех, кто так или иначе составлял мне компанию.
Разумеется, Лиззи – за то, что она для меня значит, и за все, что она для меня делает; Спенсера и Эмму, моих любимых сорванцов; родителей – за постоянную поддержку… Саймона Липскара, который работает со мной и помогает мне зарабатывать, и всех добрых людей из литературного агентства Writers House… Кэсси Ивашевски, моего ангела-хранителя в городе падших ангелов, и всех сотрудников компании Brillstein-Grey… Неугомонного и неудержимого Фила Раскинда и всех его соратников из Endeavor… Проницательную и щедрую на похвалы Даниель Перес, Ниту Таублиб, Эрвина Эпплбаума, Патрисию Баллантайн и всех сотрудников издательства Bantam Dell… Уэнди, Марка и Тоби… Сару и Джона… Значительная часть этой книги была написана в библиотеке Манхэттенвильского колледжа, поэтому огромное спасибо Джеффу Бенсу за то, что он предоставил мне такое сказочное место, где я мог писать и преподавать… Также хочу поблагодарить Марка Моллера за то, что он нашел время поделиться со мной бесценным опытом… Доктора Хэла Клестцика и доктора Эйба Шрайбера за то, что помогли соблюсти точность во всем, что касается медицинских подробностей… Майю Николич и Мэтта Каселли за то, что книга вышла за границей… Джона Вуда, Женевьеву Пегг, Тимоти Сондерхаскена, Мартину Кёлемайер, Елизавету Мильявада… Давида Адельсберга из Softsphinx за дизайн моего сайта… Моих друзей и родных из Коды… Спасибо всем клубам книголюбов, приглашавшим меня на встречи, и читателям, которые все эти годы присылали мне письма. Надеюсь, этот роман вам тоже понравится.
При работе над этой книгой ни одно животное не пострадало.
Расс крепко под кайфом. Это видно по белкам его глаз: в неверном желтом свете фонаря кажется, что они подернуты красной пеленой. Это заметно по его черным расширенным зрачкам, полуприкрытым тяжелыми веками, по тому, как небрежно Расс навалился на раздраженного копа, подпирающего мальчишку плечом, словно они собутыльники, которые, пошатываясь, выбрались на ночную улицу из очередного кабака. Перевалило за полночь, и когда в дверь позвонили, я, как всегда пьяный вдрызг, дремал на диване, мучительно пытаясь выбросить из головы воспоминания – выхватить, не глядя, чиркать, как спичками, то одним, то другим и сонно себя поджечь.
– Что случилось? – интересуюсь я.
– Он сцепился с другими ребятами в “Сэвен-Илевен”[1], – отвечает коп, придерживая Расса за плечо.
Я замечаю ссадины и синяки на лице Расса и красную серповидную царапину на горле. Его черная футболка безнадежно растянута и порвана на шее, из уха вырвали серьгу, и оно кровоточит.
– Ты в порядке? – спрашиваю я Расса.
– Пошел ты к черту, Дуг.
Мы виделись не так давно, и с тех пор у него на лице появилась растительность – клочок коротких жестких волос под нижней губой.
– Так вы ему не отец? – спрашивает коп.
– Не отец.
Я тру кулаками глаза, пытаясь собраться с мыслями. Виски пропел мне прощальную колыбельную, и в разлетевшейся на осколки тишине кажется, что все это происходит словно под водой.
– Он сказал, что вы его отец.
– Он, типа, отказался от меня, – с горечью произносит Расс.
– Я его отчим, – поясняю я. – Точнее, был…
– Был… – коп выговаривает это так, словно попробовал тухлой тайской еды, и сверлит меня взглядом. Он высокий и крупный – а иначе ему и не удалось бы удержать плотного и широкоплечего Расса, который к тому же к своим шестнадцати годам вымахал под два метра. – Выглядите молодо – как его брат.
– Я был женат на его матери, – признаюсь я.
– И где она?
– Ее нет.
– Он имеет в виду, что она умерла, – презрительно поясняет Расс. Поднимает ладонь и опускает самолетиком по наклонной, при этом Расс свистит, а потом шипит сквозь зубы, имитируя взрыв. – Ба-бах!
– Заткнись, Расс.
– А ты заставь меня, Дуг.
Толстые пальцы полицейского крепче сжимают руку Расса.
– Спокойно, сынок.
– Я вам не сынок, – огрызается Расс, тщетно пытаясь вырваться из железных рук копа. – Я никому не сынок.
Коп легонько прижимает его к дверному косяку, чтобы Расс не размахивал руками, и поворачивается ко мне.
– А его отец?
– Не знаю, – я оборачиваюсь к Рассу. – Где Джим?
Расс пожимает плечами.
– Уехал во Флориду на несколько дней.
– А Энджи?
– С ним.
– Тебя оставили одного?
– Всего на две ночи. Они завтра возвращаются.
– Энджи? – спрашивает коп.
– Жена его отца.
Полицейский выглядит раздраженным, словно у него от нас уже голова раскалывается. Я хочу все ему объяснить, доказать, что все не так хреново, как кажется, но вспоминаю, что это неправда.
– Так парень здесь не живет?
– Жил раньше, – отвечаю я. – Это дом его матери.
– Послушайте, – устало произносит коп. Он мужчина средних лет, с седеющей гусеницей усов и утомленными глазами. – Что бы он там ни курил, у него я ничего не нашел. Моя смена вот-вот кончится, и мне совсем не хочется тратить еще час, оформлять парня за глупую драку на стоянке. У меня самого трое сыновей. Сейчас-то он храбрится, крутого из себя корчит, но в патрульной машине плакал и просил отвезти его сюда. Так-то. Я могу забрать парня в участок и записать на него пару-другую правонарушений. Или же вы впустите его в дом и пообещаете мне, что больше это не повторится.
Расс угрюмо таращится на меня, словно это я во всем виноват.
– Больше это не повторится, – обещаю я.
– Вот и ладно.
Коп отпускает Расса, который резко отдергивает руку, бросается в дом и взбегает по лестнице в свою комнату, посмотрев на меня с нескрываемой ненавистью, пронзившей жирный бок моего пьяного ступора, словно гарпун.
– Спасибо вам, констебль, – благодарю я копа. – Он вообще-то хороший парень. Просто у него выдался трудный год.
– Так-то оно так, – произносит коп и задумчиво трет подбородок. – Но он уже не в первый раз попадается.
– За что?
Коп пожимает плечами.
– Да как обычно. В основном за драку. Ну, мелкое хулиганство. Да и с травкой он явно знаком не понаслышке. Бедолага пошел по дурной дорожке. Я не знаю всю вашу подноготную, но кто-то должен повлиять на него, поговорить с ним и, может быть, отвести к психологу.
