– Не-ет… он так не поступит!
Конец фразы прозвучал довольно уверенно, потому Ярослав сжал челюсти до хруста и повторил – именно так, сквозь плотно сжатые зубы:
– Уже поступил, идиот ты глухой!
– Это не глухота, брат, а разумное недоверие, когда тебе впаривают подобную чушь.
Младший, Мирослав, безуспешно пытался усесться в кресло и выдохнуть, однако не мог долго удержаться на одном месте, потому постоянно вскакивал, шагал к окну, а затем снова отыскивал кресло, способное помочь ему успокоиться. Натура его – активная, бойкая, иногда неуместно – требовала действий. Любых, лишь бы этот поток сознания, который несет Яр уже двадцать минут, прекратился. Но тот не унимался:
– Я же говорю, все произошло прямо на моих глазах. Отец схватил первую попавшуюся архивную папку, выдернул первую попавшуюся анкету и вбил реквизиты банковского счета!
– И ты позволил?! – на этот раз Мир уже заорал. – Ты преспокойно смотрел, как старик сливает наше с тобой будущее на первые попавшиеся реквизиты?!
– А что я должен был делать? – старший брат выглядел более спокойным. Но только потому, что успел прокричаться за час до этого разговора. И даже немного всплакнуть от отчаяния. Потому и слова произносил размеренно, демонстрируя, что способен держать себя в руках: – Отец же вызвал охрану. И они, как сам понимаешь, пока еще выполняют его распоряжения!
Мирослав схватился за голову и снова рухнул в кресло – в этом он еще не пытался успокоиться.
– Старик выжил из ума… – констатировал он очевидный факт. – Надо было сдать его в дом престарелых, как я предлагал.
– Ты подобного не предлагал, Мир, – поправил Ярослав. – Потому что наш дорогой батюшка, – он с сарказмом выделил последнее слово, – смог бы купить и дом престарелых, и весь населенный пункт, в который мы попытались бы его отправить. А потом вернулся бы обратно и купил бы уже нас, отдельными органами.
Мир поднял больные глаза вверх и попросил жалобно, как никогда не просил раньше:
– Признайся, что ты это придумал, братишка. Отомстил мне за розыгрыш на первое апреля. Клянусь, я посмеюсь и пожму тебе руку! А на следующее первое апреля из собственной кровати не вылезу, чтобы случайно над тобой никак не пошутить. Клянусь всем, что у меня есть!
– А что у тебя теперь есть? – старший выдавил улыбку. – Такая себе ставка, если учитывать, что я говорю чистую правду. Отец заявил, что раз породил двух дебилов, то, как минимум, перестанет их обеспечивать. Типа мы оба позор на его седины, и все подобное.
– Он свихнулся! – Мир непонятно чему обрадовался. – Давай вызовем специалистов, они подтвердят, что он свихнулся!
– Отец купит и психиатров, и весь населенный пункт, а потом вернется и… мне продолжать?
Но вся суть Мирослава бунтовала в поисках решения:
– Это просто несправедливо! Что такого мы ему сделали? Учились как проклятые, работали превосходно – лучшие специалисты на всем производстве, с отцом всегда поддерживали теплые и прекрасные отношения. С чего же папа так разозлился?
– Боюсь, он несколько иначе видит ситуацию, – Яр скривился. – Еще и добавил, что тест ДНК сделает – вдруг мы вообще не его дети? Мол, яблони от яблок так далеко не растут, и семейство Махалиных за всю историю такого генетического провала не видело. Особенно в дубле.
– Да ты похож на него! – завопил Мир в полный голос. – А у меня родинка, – он больно ткнул пальцем в скулу, – такая же, как у отца и деда! Я родинку себе всю жизнь рисую, чтобы в моем происхождении не сомневались?! С ним срочно нужно поговорить, на спокойных тонах! – прозвучало именно так, чтобы в спокойном тоне его никто не заподозрил.
– Не получится, – добил Ярослав. – Он улетел на Мальту со своей новой женой. Сказал, что вернется через год-другой, когда мы остынем. Вернее, когда осознаем все ошибки и будем благодарить родителя за урок.
– А какие ошибки нам нужно осознать? Я справлюсь к сегодняшнему вечеру!
Ярослав прошел к своему столу, уселся и деловито переплел пальцы, словно проводил деловую встречу. И каждое его слово младший брат ловил, как руководство к действию:
– Прозвучало несколько претензий. Цитирую дословно: «Два балбеса, каких еще поискать. Один – бабник и идиот, второй – транжира и идиот. Да я лучше все деньги выкину, чем этим долбожуям отдам».
Мирослав не улыбнулся от того, как Ярослав тщательно пытается изобразить интонации отца, зато обдумал и частично согласился:
– Нет, тебя-то он правильно описал, но я здесь при чем?
– Разреши, я продолжу? – Ярослав поднял уровень суровости. – Цитата номер два: «Даже толком выучиться не смогли!». Вот тут добавлю свою ремарку – я-то диплом все-таки получил, в отличие от некоторых.
– Да кому нужен тот диплом? – заорал Мирослав. – Главное – это навыки и старание!
– Вот здесь пора вспомнить цитату номер три. Сейчас… как там было? – Ярослав скосил напряженный взгляд в сторону: – «Этого кретина опять на рабочем месте нет?!»
– Про меня, что ли? – Мир немного смутился. – Ну, опоздал один разочек на этой неделе.
– Потому что понедельник, – дополнил Яр. – Но ты не комплексуй, по поводу меня тоже многое прозвучало. Дескать, зря он меня начальником маркетингового отдела поставил – думал, что опыта наберусь. А я, на его субъективный взгляд, слишком медленно набираюсь опыта. Он от дел отошел, и совет директоров в любое время может пересмотреть все должностные назначения, так что я вполне рискую остаться вообще без работы. В отличие от тебя – сомневаюсь, что кто-то будет придираться к стажеру в инженерном отделе. Ты только осознай, насколько это несправедливо! Я-то, в отличие от некоторых, высшее образование дожал и с тех пор стараюсь здесь, как проклятый! Глянь, сколько у меня документов на столе, ждущих подписи! Да без меня все на части развалится!
Мирославу собственное положение казалось более тяжелым, но с доводами брата он не согласиться не мог – ведь вон, сидит за собственным столом, в собственном кабинете, света белого не видит из-за занятости. Нет, папаша точно выжил из ума, если нашел, в чем упрекнуть.
После стука в кабинет заглянула секретарша:
– Ярослав Петрович, а сегодня вы пойдете на общее совещание?
– Никак не могу, Надежда Ивановна, – ответил тот. – Другие проблемы свалились.
– Да кто бы сомневался, – женщина закатила глаза. – У вас на каждое совещание отдельная отговорка.
– Надежда Ивановна! – начальник повысил тон.
– А я что? – у наглой сотрудницы с двадцатилетним стажем не водилось ни совести, ни такта, а свое однозначное мнение она крайне редко удерживала при себе, если в кабинете не было посторонних: – Просто сообщу, что не будете. Опять. Отчет, как я понимаю, снова не готов? Опять. Ничего-ничего, у меня же ни семьи, ни детей, запросто могу остаться на ночь и написать за вас отчет. Опять.
