– Анна Михайловна, Анна Михайловна, там Барселона сбежала.
– Куда сбежала? Из Испании?
Анна повернулась на жесткой кушетке в тренерской и с трудом открыла глаза.
Щуплый молодой конюх Федор мял в руках сальную бейсболку и виновато смотрел на тренера.
– Чего не поймали раз сбежала? – недовольно спросила Анна, села и широко зевнула, аж челюсть щелкнула. Спина тридцати двух лет на пару со старой травмой отозвались нытьем где-то в пояснице, не простив твердого ложа.
– Не дается. Носится по полянке, как дикая, «крысу» жмет и задом встает, только подойти пытаешься.
Анна всунула ноги в разбитые верные кроссовки и недоверчиво глянула на конюха:
– На Барсу не похоже… Пойдем, посмотрим.
На конюшне начинался новый день. Конюхи мотались туда-сюда: коней с ночной завести, новую смену вывести, сено раздать. Тренеры ставили лошадей в развязки на утреннюю чистку, обсуждая результаты последних соревнований по конкуру в далекой столице.
Анна шла за пареньком сквозь суетливый двор, на ходу собирая русые волосы в хвост. Сон медленно отступал под напором бодрящей прохлады июньского утра, освобождая дорогу мыслям и планам предстоящего дня.
Грома с Зарницей погонять надо. Анну забавляло, как эта парочка сдружилась и друг без друга категорически отказывалась гулять и работать: сразу на всю конюшню перекличка начиналась, втягивая всех лошадей.
Два ученика еще приедут после обеда. Корма нужно заказать и сено проверить. В общем, все как всегда. Благо, что сегодня не в ночь дежурить, а можно будет поехать домой и принять горячую ванну. Сантехника еще надо вызвать: душ в конюшне совсем засорился.
Федор остановился у края полянки за конюшней, вокруг которой обычно ездили верхом. Посреди розового ковра из лугового клевера паслась темная кобылка с выпирающим брюхом.
– Это не Барселона, – уверенно сказала Анна и строго глянула на конюха: – Ничего не понимаю… Откуда эта лошадь?
Федор пожал плечами. Он работал всего без недели месяц и всех лошадей еще не запомнил. А на смену вышел только утром. Его, как новенького, послали на «растерзание» к старшему тренеру за сбежавшую кобылу.
– А, Анна Михайловна, вы уже здесь! Ну как вам? – к полянке подошел невысокий мужчина и, довольно щурясь, сложил руки в замок на круглом животе.
– Доброе утро, Евгений Антонович. И как это понимать? Откуда вы ее взяли? – отозвалась Анна.
– Не мы взяли, а частник новый привез. После полуночи приехали. Вы так крепко спали, мы вас не добудились сообщить о пополнении.
– Прекрасно. – нахмурилась Анна.
– Правда красотка? – хозяин конюшни довольно рассматривал кобылку. Та жадно щипала траву, будто ее скоро отнимут.
Анна восторгов директора не разделяла. Высокая холка остро проступала под тонкой грязной шкурой. Костистый круп намекал, что жизнь у кобылы не задалась. Какие-то серые грива и хвост ужасно спутались в застарелых репьях. Дикий взгляд в проблесках длинной челки, когда лошадь вскидывала голову, предупреждал: «Не подходи ко мне!».
– Ну и что с ней делать? Почему она вообще там? – Анна глянула на директора.
– Мы ночью ее в дальнюю леваду выгрузили. Видать, при пересменке она и вырвалась. Дикая. В общем, Анна Михайловна, эта кобыла – теперь ваша забота.
– В каком смысле? – напряглась Анна.
– В самом прямом. По личным причинам хозяин вынужден был срочно уехать. На два или три месяца. Внес все суммы по смете: постой, услуги тренера и прочее. Попросил с кобылой поработать, в чувство привести, к человеку повернуть.
– Евгений Антонович, некогда мне дурной кобылой заниматься, и так дел невпроворот! – выпалила Анна.
Директор удивленно уставился на старшего тренера. Молодой конюх незаметно отошел в сторонку и стал очень внимательно наблюдать за лошадью.
– У нас профиль другой… – Анна попыталась еще что-то изменить. – У меня ученики, кони… Да и почему к нам-то привезли? Мы с жеребыми никогда дела не имели. У нас же одни мерины и кобылы воспитанные, детей обучать азам…
– Почему к нам привезли – не ваша забота. – сухо оборвал Анну директор. – Теперь она, – он ткнул в сторону кобылы, – ваша основная работа. Владелец этой лошади – очень серьезный человек. Выкупил ее с бойни и специально искал отдаленную спокойную конюшню. Наша как раз оказалась по его запросам. Он считает, что кобыла имеет какую-то хорошую родословную. Как она на бойне оказалась одному Богу известно. Жеребенка тоже надо сохранить. Представляете, как престиж нашей конюшни поднимется, если уважим нужного человека?
Анна еле сдержала стон и тоскливо посмотрела директора. Она в отпуск хотела попроситься. Она понятия не имела, что будет в этом отпуске делать, но почему-то очень хотелось в него сходить. Как нормальные люди ходят.
И слова про престиж откликнулись в ней неприятным холодком. Когда-то она работала на одной престижной конюшне, но не смогла вписаться в престижные интриги и дрязги конного двора. И раз уж ее карьера в конном спорте повернулась таким боком, то она считала, что ей еще повезло спокойно и размеренно обучать желающих таинствам верховой езды в этой отдаленной маленькой конюшне в окрестностях родного городка.
– У меня на столе документы на лошадь. Заберите, изучите. Надо ветеринара вызвать, показать, ну вы лучше меня знаете, что делать.
Анна обреченно кивнула. Кобылу сначала надо поймать, а потом уже ветеринару показывать. Издалека даже самый чуткий «Айболит» вряд ли мог что-то толковое увидеть.
– Все. – заключил директор. – У вас два месяца. Или три. Я поехал, буду на телефоне.
Евгений Антонович, переваливаясь, шустро зашагал к воротам. Анна провожала его унылым взглядом, пытаясь понять за что ей все это. Так и не придумав, она повернула мысли в сторону ее новой заботы.
– Она пила, ела? – спросила она у Федора. Тот вздрогнул и помотал головой.
– Чу́дно. Тащи, давай, два ведра с водой, теплую сделай, – в памяти откуда-то всплыло, что холодную воду жеребым кобылам нельзя, – и кормушку с овсом, два ковша сыпани. Пока хватит.
Конюх кивнул и побежал выполнять, радуясь, что кобылу не придется снова ловить.
Анна смотрела на лошадь, пряча озябшие руки в карманы тонкой жилетки. Сколько кобыле лет? Хорошо, если в документах указано. Лошадь казалась молодой, может года три или четыре. В зубы надо заглянуть. Породу или стать в худом теле Анна как не пыталась, увидеть не смогла.
Она стала расхаживать вдоль кромки поляны, наблюдая за лошадью и пытаясь вспомнить что-нибудь толковое по работе с молодыми сложными и, скорей всего, озлобленными лошадьми – кобыла ей казалось именно такой. Любимая конная рутина как-то вытеснила все, что Анна знала или когда-то читала об этой стороне работы с лошадью. Кони к ним на конюшню обычно приезжали уже хотя бы заезженные, «алмазы», требующие огранки. А тут… Придется начинать с самого начала.
