Как обычно, все началось с похорон.
В унылый четверг Умберто Рохо приехал на прощание со своей бабушкой Эперансой. Всю дорогу Умберто не выпускал из рук ее любимые герберы.
Брат Мигель написал “приезжай на похороны бабушки” и ни слова больше, как будто они общались каждый день и здороваться было не обязательно. И Умберто послушно ехал, хотя ненавидел похороны. Но он любил бабушку и не видел ее вот уже два года.
Умберто ехал в город детства. Это настолько маленький город, что одинаковые фамилии указывают не на однофамильцев, а на родственников. Вот такой это маленький город. Здесь осталась вся семья Умберто, друзья детства и первая любовь. Они все были здесь, он один уехал.
Умберто представлял, как будет прощаться с бабушкой, как родители будут обнимать его / папа пожмет руку, мама запричитает, как ее сын исхудал / брат поднимет ладонь в знак приветствия и улыбнется натянуто / как всегда.
На вокзале Умберто встретил Мигель. Он поднял ладонь и улыбнулся натянуто. Умберто сел в щелкающий и подпрыгивающий на каждой кочке автомобиль. Машина была так начищена, что больше напоминала луч солнца. Вот так она блестела, вот так его на самом деле ждали дома, хотя и не хотели подавать виду.
Братья ехали молча. Умберто было стыдно задавать вопросы, брат не хотел искать ответы. Всю дорогу Умберто смотрел в окна и в конце пути понял, что в городе ничего не поменялось. Те же самые вывески на центральной улице, те же самые закусочные с выцветшими зонтиками, те же самые кочки на дороге. Город как будто заснул под кучей песка и магией южного ветра.
Мигель повез Умберто прямиком к дому бабушки. По дороге они встречали толпы людей. Все шли прощаться с Эперансой.
Эсперса никогда не была обычной бабушкой, в городке она была настоящей легендой: единственная женщина, у которой был собственный бар. Они открыли его с мужем Мигелем, который стал там завсегдатаем, пока жена крутилась. Говорили, что старика видели в баре даже после смерти: Мигель, как и раньше, сидел у самой стены за барной стойкой, попивал себе тягучий пульке и читал пожелтевшую газету. Но разве можно верить постоянным посетителям питейных мест?
Эсперанса была энергичной и громкой, и никому не отказывала в помощи. Она собирала вокруг себя единомышленников, которые сейчас и шли прощаться с ней. А это – весь город.
Умберто смотрел, как волна людей подплывает к дому бабушки. Сейчас и он смешается с этой толпой.
Брат остановил машину у входа:
– Заходи
Умберто вопросительно посмотрел на него:
– А ты?
Брат смотрел прямо перед собой:
– Позже
Умберто пожал плечами и вышел из машины. Машина с визгом развернулась и загромыхала отсюда.
Умберто выдохнул, быстро поморгал и решил слиться с толпой. Когда он повернулся к дому, то удивился, какой неподвижной стала толпа. Сотня глаз смотрела на него. “Вот и слился” – пронеслось в голове Умберто. Он улыбнулся и нерешительно зашагал ко входу. Было так тихо, что собственные шаги казались Умберто железным стуком по камням.
Умберто зашел в открытую дверь, повернулся и зашел в дом. В толпе были все знакомые лица, но кто из них кто, он вспомнить не мог. В нос ударил родной запах орегано с гвоздикой: Умберто не планировал впасть в детство, но воспоминания не обманешь. Он прошел по темному узкому коридору, в котором эхом раздавалось множество голосов.
Вот главная комната. В ней шумно и так светло, что Умберто нужно время после темноты. Он слышит песню с букетом родного тембра. Мама.
