Когда-то я была человеком. Всамделишным.
И все было у меня, как у людей. Работа с маленькой зарплатой, парень, с которым мы напополам снимали квартиру, и подруга, вечно ноющая мне в жилетку. В общем, счастье невообразимое.
Но как-то под Новый год я разболелась. Меня отпустили домой за несколько часов до окончания рабочего дня.
Уже догадались, чем все завершилось? Да! Именно так, зайдя в квартиру, я увидела чудесную картину наставления рогов на свою русую головку. Что было дальше, сложно описать в двух словах. Но сводилось к одному – они не специально, все вышло случайно, и, вообще, это же только первый и единственный раз.
А у меня температура, голова больная, нос течет… Убежала я от предателей. А куда в декабре удерешь-то. На лавочке не отсидишься. На морозе плакать не будешь.
Это я так думала, пока не устала. Присела, заревела. Лицо в варежках спрятала.
– Чего слезы льешь, девонька? – неожиданно услышала голос старушки.
Не убирая рук от лица, я ответила:
– Сказка кончилась, – и с новой силой разревелась.
– И хороша была та сказка? – не отставала старушка.
А мне так поговорить с кем-то хотелось. Чтобы меня поняли, пожалели. Да и не отказывать старому человеку в любопытстве.
– Нормальная, – ответила и хлюпнула носом.
– И принц в ней был?
– Не было. Не нужны мне принцы! И любовь не нужна!
Я проверила карманы пуховика. Опять платка не положила.
– А что же тебе нужно? – протягивая пачку бумажных платочков, спросила старушка.
– Спасибо! – поблагодарила ее.
А сама призадумалась, какую бы сказку я хотела.
– Не знаю, – ответила честно, так и не представив своей небылицы.
– Пойдем, чайку попьем, – предложила старушка.
И я после этих слов посмотрела на нее. Обычная такая, старенькая, с клюкой.
– Нет, спасибо, – вежливо отказала ей.
Пора было уже возвращаться. Таблеток принять. Может, изменников уже и след простыл. Хоть высплюсь.
– Ну, как хочешь, – не стала настаивать старушка.
Я слабо улыбнулась ей и вернула неиспользованные платочки. Показалось, что глаза старушки сверкнули. Да, нет, точно сверкнули! Но это стало ерундой на фоне удара клюкой о лоб.
Так началась моя сказка.
– Какая красивая, – услышала я сквозь дрему.
Сначала подумала, что это мой Егорка умиляется. А потом вспомнила, как он с Машкой мне рога сооружал, как я убежала, старушку ту, клюку по лбу… Ох, это же меня побили средь бела дня!
– Тише ты! – шикнул другой голос. – Разбудишь, а я еще рог не рассмотрел!
– Если в стаде узнают об этом…
– Не узнают, если болтать не будешь!
– Ты посмотри, какая грива, – восхищение в голосе было неподдельным.
– Она прекрасна, – согласился второй. – Как думаешь, откуда она пришла?
И вот, лежала я и размышляла. О том, где я, кто разговаривает, и кого они обсуждают?
Распахнула глаза и тут же в неверии закрыла. Надо мной склонились лошадиные морды! Но какие-то они неправильные были. Приоткрыла один глаз. Так и есть. У них рога, у каждого по одному, прямо во лбу.
Полежала и посчитала до десяти. Снова открыла глаза. Ничего не изменилось.
– Ну, вот… – вздохнул конь.
Конь?! Вздохнул?! Да, нет, он говорил!
– Я умерла? – спросила у… кем они были, кстати?
– Нет, – ответил серый, второй был белым.
Смех и только, прямо как гуси! Но едва ли их можно было назвать птицами.
– Вы кто? – спросила, а сама надеялась, пусть на жестокий, но розыгрыш.
Надо было встать, но тело не слушалось. Я не чувствовала даже своих пальцев.
– Я Арама, – ответил белый.
– А я Ренис, – за ним серый.
Определенно, сумасшествие настигло меня.
– Я не про имена, вид у вас какой? Что вы за кони такие?
Я разговаривала с лошадьми. Да, ладно, разговаривала – они мне отвечали!
На мой вопрос отреагировали странно. Состроили обиженные морды и отошли. Вы когда-нибудь видели оскорбленную лошадь? Я, вот, тогда впервые наблюдала такое.
– Эй, вы чего? – робко позвала их.
В ответ лишь фыркнули.
Решила тоже обидеться. Мотнула головой. О, чудо! Я могла шевелиться! Но что с пальцами? Попыталась посмотреть. Но произошло что-то странное. Сначала на глаза опали белые пряди. Но я ведь была натуральной русой, безо всякой челки. Но это оказалось половиной беды. Или даже ее надцатая часть. Вместо ладоней я обнаружила у себя… копыта?
– Что со мной?! – испуганно вскрикнула я.
Арама и Ренис мигом позабыли о своей обиде и прискакали ко мне.
Кошмар! Это, точно, был ужас наяву! У меня не только копыта, но вся я оказалась лошадью! Да лучше бы я Егорку еще раз с кем-нибудь застала, чем осознала это!
– Я лошадь!!! – крикнула что было сил и разревелась.
И даже слез не утрешь.
Это, определенно, та карга устроила! Чтоб платочков на меня не тратить!
– Ну, ты чего? – уговаривал Арама. – Ну, какая ты лошадь? Ты самая красивая единорожка, которую я видел.
– Я тоже, – подтвердил Ренис.
– Вы не понимаете! Я кобыла! – не успокаивалась я.
Уложила морду на землю. Не было у меня больше лица! От этой мысли еще сильнее разрыдалась. За что мне такое?
Арама и Ренис ртов не раскрывали. Или пасти? Что там у лошадей обычно? А у единорожек?
– А как тебя зовут? – осторожно спросил Ренис, когда я притихла.
– Р… – имела ли права на свое человеческое имя, я не знала, – … ожка. Я Рожка! – сказала и сама как-то уже стерпелась с этим.
Хотя не так. Не смирилась. Но решила искать выход. Способ обратного превращения. Да просто что-то делать! Чего было страдать, если это не помогало? Хотя я еще не попробовала, как следует, этим заняться.
Страдала я восемь дней. Благо зелени вокруг было – жуй-не пережуешь. Да-да, я щипала травку, как взаправдашняя лошадь. И даже вполне искренне наслаждалась вкусом. А что было делать, когда огромное пузо требовало пропитания? Поэтому я сдалась.
А еще привыкала к новому телу. Не так-то просто ходить на четырех копытах, пусть и красивых, как в голос меня уверяли Арама и Ренис. После этого я вновь ложилась и ревела.
А пить из озера, в котором я купалась, пусть и самого чистого? День продержалась, больше не смогла. И потом снова плакала.
Единороги постоянно приглашали посетить их стадо, развеяться. Но что могли знать кони о страданиях человеческой души? Вот так я им и отвечала. А они вздыхали и что-то про магов-фанатиков говорили.
Часто вспоминала ту старушку и пыталась понять, за что же она со мной так обошлась. Единственное, что приходило в единорожью голову – ей понадобилось мое тело. Конечно, не самое прекрасное, но в ее возрасте разве дело – выбирать? Потом я обдумывала страшную догадку о том, что какую-то бедную, но очень красивую, единорожку лишили души, а тело отдали мне. И так жалко нас обоих становилось! А вдруг ее вселили в мое человеческое тело?
