Я впервые увидел Кали, когда мне было тринадцать лет. Мой отец был школьным преподавателем истории, поэтому в нашем доме всегда было много книг, посвященных древнему миру. Я увидел Кали в книжке, посвященной истории древней Индии. В ней она страстно танцевала на теле своего мужа Шивы, держа в руках голову убитого ею демона Махиши. Её тело – темно-синее, а изо рта выглядывал красный-красный язык. Волосы Кали были растрепаны, а на шее было ожерелье из черепов её врагов. Под ожерельем можно разглядеть полную грудь, которая, как будто, так и хочет показаться, но вынуждена скрываться, опасаясь гнева своей хозяйки. Пояс богини украшает сотня человеческих рук, а её четыре руки разбросаны в разные стороны, будто четыре змеи, брызгающие ядом на врагов богини.
Не помню в какой день и какой час я увидел эту картинку, но после неё я испытал самое мощное в моей жизни возбуждение. Мой член так и рвался из штанов, но детский разум не совсем понимал как с ним управиться, как успокоить. Я сидел на стуле в кабинете отца и всматривался в образ Кали. Всматривался и горел. Я испытывал целый спектр эмоций: бурю радости, боли, наслаждения и желания. Кали врезалась мне в мозг и прошла по нейронным связям прямо в кровеносный поток, а оттуда в сердце, замкнув цепь его работы и выдавая напоследок самый мощный стук жизни. Яркий и быстрый стук.
Мама подняла меня с пола. Я упал в обморок. Мой низ был полностью обнажен. Только штаны слегка висели на коленях и мешали мне подняться. Дома началась паника: Мать звала отца, чтобы он вызвал скорую, а отец обреченным взглядом смотрел на меня, как бы понимая мою трагедию. Только Кали глядела своим резвым взглядом в потолок, явно не испытывая понимания или жалости ко мне.
Кали стала моей первой и последней любовью. После нашей встречи я не выпускал её из моей головы. «Кали, Кали, Кали»: твердил я как мантру в школе, пока учитель объяснял ненужную мне математику. С её именем я приходил домой и зачитывался старыми отцовскими книжками про древнюю Индию, Китай, Грецию и Рим. Меня интересовало все, что может быть с ней связано. Кали стала моим спасением и проклятием. У меня было мало друзей, а те, что были являлись скорее приятелями, чем товарищами. Друзья должны разделять боль друг друга, а кто разделит мою? Нет такого человека, который смог бы влюбиться в дикую, свободную богиню с кинжалами за спиной и головой в руке. Девушки тоже у меня никогда не было. Девочки в советской школе больше походили на правильных девственниц из библии. Они меня всегда раздражали своей правильностью, скованностью и любовью к партийной литературе. Я любил ту, которая требовала оргии, пожара, парада крови и любви. Да, она требовала любви в самом чистом её проявлении – страсти. Кали не та богиня, которая сидит рядом с тобой за столом в ожидании, что ты оплатишь счет. Она запрыгивает на стол, кидает копье в ближайшего к ней интеллигентишку с сединой, валит на пол официанта и пытается заняться с ним любовью, кусая его за шею своими острыми зубами. В это время её спутник, наблюдая за всем этим, берет ковбойское лассо и затягивает его на шее у разнузданной бестии. Да, вот это моя Кали. Все мои подростковые сексуальные фантазии были направлены только на неё. Я дрочил и мечтал, как на мне, а не на Шиве она стоит.
От семьи я сразу отдалился. Можно сказать, что я был маменькиным сынком, в том смысле, что я никогда не противился, когда мать обо мне заботилась. Отец был известным московским учителем, поэтому жили мы всегда достойно. Его зарплаты хватало на все книги, которые я у него просил. А просил я всегда те, где были иллюстрации древних богинь. Порой ему приходилось обращаться к своим друзьям из индийского посольства, чтобы достать мне тот или иной ценный экземпляр на хинди, а если повезет, и на санскрите. Это язык древних ариев, на котором написана большая часть их религиозной литературы. Когда я получал эти книги, я сразу же запирался в своей комнате и начинал искать своих богинь, чтобы провести с ними незабываемую ночь. Никто не прошел мимо моей жгучей спермы, но только одна Кали заслуживала должного внимания. Афродита, Венера, Сарасвати, Лакшми, Иштар, даже дева Мария использовались мной и выбрасывались в свой буквенный мир, для которого они и рисовались. Только Кали я осторожно вырезал и помещал в свой секретный столик, который я открывал, когда оставался дома один (что было достаточно редко). Отец явно замечал, что некоторые страницы из его дорогущих книг были вырваны. Однако никогда меня за это не ругал. Хотел, но у него не получалось. Дело в том, что он был под каблуком у матушки, которая всячески защищала своего любимого сыночка от тряпки-отца. Он пытался со мной поговорить спокойно, но мать всегда его прерывала и говорила, чтобы я продолжал вырезать красивые картинки, если мне это нравится. «Я что ли в твоем возрасте так не делала, – говорила она, – О, еще как делала. Ни одна картинка мимо меня не проходила. Вырежешь, а потом приклеишь на лист бумаги и получается, что-то вроде этих американских комиксов, которые мы на ярмарке молодежи видели». Отец слушал это и в бессилии выходил из комнаты, а мы с мамой смеялись. «Так его!» – говорила мама и продолжала вязать.
Шли годы я взрослел. Мне удалось окончить школу с отличием и поступить в МГУ на факультет востоковедения. Отец заметил мой интерес к востоку и решил, что для меня это будет лучшим выбором. Он договорился со своими товарищами и определил меня в лучший московский вуз без особых затрат. Теперь мое поле возможностей значительно увеличилось. Я мог получать любую нужную мне литературу, пользуясь вузовской библиотекой. Однако я был просто в гневе, когда не мог найти книг с картинками. Меня буквально раздражало отсутствие иллюстраций. Читать книжки было пыткой. Но все это никак не помешало мне стать одним из лучших студентов.
Жизнь не сильно изменилась. Я продолжал жить с родителями. Теперь большую часть своего времени я проводил в вузе, но не посвящая себя веселой студенческой жизни, на которую рассчитывал мой отец. Я тихо сидел в библиотеках, либо задерживался с преподавателями, которые обучали меня древним языкам. Так, я усердно учил латынь, древнегреческий и санскрит. На последний я особенно напирал, так как в моей домашней библиотеке было достаточно большое количество источников на этом языке. Преподаватели несколько удивлялись моему усердию и предпочитали ставить мне автомат. Скорее всего, они быстро понимали, что я и так достаточно умен (что не всегда было правдой). Про Кали в вузе я никому не рассказывал. Друзей там не завел. Я был очень тихим парнем, которого мало интересовали другие люди. Я всегда был в себе и иногда сидя на уроках повторял древние заклинания, посвященные Кали. Так я повторял заклинание тхагов. Это древняя индийская секта душителей, которая существовала с 12-ого века. Тхаги сеяли ужас на дорогах Индии вплоть до 19-ого века, пока их не уничтожила английская администрация. При убийстве они призывали Кали в свидетели: «Кали! Кали! Богиня смерти! Железная богиня! Рви зубами моего врага, пей его кровь, победи его, мать Кали!». Наверное, меня считали странным. Впрочем, мне до этого дела не было. Я четко верил, что у меня здесь совершенно другая миссия.
