I
33 часа 40 минут с начала эксперимента
Тусклый свет едва позволял испытуемым различать лица друг друга. Низкие потолки словно стали еще ниже, а свет лихорадочно мигал… Всем ужасно хотелось открыть окно и вдохнуть отрезвляющую прохладу Балтийского моря. Но окна здесь не было.
Семь участников эксперимента, замерев, смотрели на мертвое тело Наташи.
Тело девушки лежало на диване в неестественной позе. Лицо закрывали спутанные волосы; тонкая рука, покрытая татуировками, свисала на пол. Пена из слюны, смешанной с кровью, стекала изо рта на подушку.
До Кати вдруг дошло, что она впервые видит мертвого человека. Мозг подсказывал ей: «Не смотри! Нам надо бежать! Бежать!» – но ноги словно приросли к полу. Сердце бешено колотилось, спазм в груди не давал дышать, щеки обжигало слезами. Катя безуспешно пыталась успокоить дыхание.
Из пустоты раздался мягкий и теплый голос Андрея.
– Мы… Мы поговорили, и я пошел в кладовку, – произнес Андрей, – а когда вернулся, нашел ее. Такой…
Татьяна, навидавшаяся всякого, обвела взглядом присутствующих и крикнула в ближайшую камеру видеонаблюдения:
– Эй! Спустится к нам кто-нибудь или нет?!
Ответа не последовало.
Платон истерически захохотал, заходил по комнате взад-вперед, мотая головой. Катя смотрела словно сквозь него. В ее голове суетилась навязчивая мысль.
«Эта кровавая пена… Как уродливо. Она все портит… Ее не должно быть!» Катя схватила с журнального столика салфетку и попыталась вытереть лицо Наташи.
– Не нужно! – Нурлан схватил Катю за плечо. – Не трогай. – Катя отдернула руку, удивившись собственному порыву: «Все верно… не нужно портить улики… Нельзя портить улики…»
Татьяна бросила презрительный взгляд на Нурлана, подошла к Наташе, убрала волосы с лица девушки, открыв мертвые черные глаза.
В гнетущем молчании повисли немые вопросы: «Что происходит?», «Ее убили?», «Ее убил кто-то из нас?» – и, наконец: «Почему эта чертова дверь до сих пор закрыта?!»
Рома остервенело бился о тяжелую дверь. Боли не чувствовал. Пусть наблюдающие увидят и услышат. Он верил, что Наташу еще можно спасти.
– Черти! Открывайте! – вопил он, разбивая костяшки пальцев в кровь. – Нужна «Скорая»! Слышите?!
Но никто не отвечал. Сергей Аркадьевич, старик в инвалидном кресле, встряхнул ингалятор, сделал глубокий вдох и уехал в дальний угол гостиной. Ему хотелось быть как можно дальше от этих людей.
Катя сидела на полу, обняв колени, раскачивалась из стороны в сторону, бормотала себе под нос:
– Нужно что-то делать… Что нам нужно делать?..
Андрей снова подал голос:
– Нужно вызывать Профессора. Эксперимент закончился…
II
2 года до начала эксперимента
История эксперимента началась несколько лет назад с одной незаурядной инвестиции. Успешный предприниматель из Калининграда решил вложить деньги не в очередную логистическую компанию, не в биткоины и даже не в зарубежную недвижимость. Он решил инвестировать в строительство частной психиатрической клиники.
Предприниматель выкупил старый трехэтажный немецкий особняк в сосновом бору, построенный еще во времена Восточной Пруссии, и затеял масштабную реставрацию. Он хотел, чтобы его мама, страдающая от гебефренической шизофрении, и другие люди с ментальными расстройствами могли получать лучшее лечение и уход в регионе. Государственные клиники этого обеспечить не могли.
Но внезапно мама инвестора выпала из окна, и социально значимый проект клиники лег на полку.
Трижды проект переходил из рук в руки, не сумев оправдать экономической целесообразности, пока наконец не осел на балансе бизнесмена, страдающего агорафобией.
И дело бы не сдвинулось с мертвой точки, если бы не надежда нового владельца на собственное исцеление. Собственник клиники предложил возглавить проект своему психотерапевту Виктору Анатольевичу Мещерскому.
В свои пятьдесят три Профессор Мещерский, авторитетный специалист в области судебной психиатрии, вел успешную частную практику и помогал Следственному комитету с профилированием. Возможность получить в управление собственную клинику тешила самолюбие Мещерского, и он без колебаний согласился.
Обговорив с владельцем клиники свободу действий, он с азартом взялся за дело. Старый особняк быстро преобразился: за полгода в клинике появились комнаты для пациентов, зал релаксации, соляная пещера, библиотека, процедурные и даже капсулы депривации.
Все было готово. Оставалось лишь оформить лицензию и нанять персонал. Но из-за административных проволочек открытие клиники затягивалось на неопределенный срок.
У Мещерского появились время и место для того, чтобы реализовать еще один проект – свой собственный, о котором владельцу клиники знать было вовсе не обязательно.
III
8 часов до начала эксперимента
Пахло свежей краской и деревом. Мещерский прохаживался по подвалу клиники, оценивая результаты ремонта. Он провел рукой по прохладной стене успокаивающего хвойного оттенка и улыбнулся. Остались последние штрихи.
Для реставрации подвала под свой личный проект Мещерский нанял ту же бригаду строителей, что работала в клинике. Для них – это очередная рабочая задача на объекте, не вызывающая подозрений. Пусть так и остается.
В помещении не было окон, потолки не больше двух метров, но пространство при этом казалось светлым и уютным. Профессор выбрал натуральные материалы для отделки, сам разработал схемы освещения. Участники эксперимента должны были чувствовать себя в комфорте и безопасности.
Профессор медленно шел по длинному коридору и представлял, как помещение оживет всего через несколько часов. В этой комнате он поселит первую группу испытуемых, Преступников. Дверь их спальни выкрашена в сигнально красный. Оттенок 3001 по RAL. Цвет подсознательно оттолкнет противоположную группу участников, и они не станут заходить сюда лишний раз.
