Да не будет поспешен в своих оценках читатель, открывая книгу, содержание которой сведено к претенциозному, на первый взгляд, названию «Каноны». Да-да, именно так решено было наречь труд долгих и, надеюсь, не бесплодных размышлений над природой человека, общества, бытия вообще. Полагаю, что обобщения, сделанные мной на основе многолетних наблюдений, дают мне право обозначить их как некие «правила», притязающие на роль всеобщих законов человеческого существования.
Допускаю, что меня могут упрекнуть в несамостоятельности суждений, в передергивании мыслей, а то и перекраивании некоторых высказываний, известных читателям по разного рода сборникам и энциклопедиям. Но подобная иллюзия возникает лишь при беглом или поверхностном знакомстве с книгой, имеющей в первую очередь дискуссионный характер. На самом же деле законы жанра, коим мне пришлось овладевать, предполагают универсальный подход как в выборе тем, так и в способах выражения мысли, ее построения – будь то афоризм, максима или сентенция. Принципиальная разница между авторами различных эпох, как показывают штудии в области афористики, заключается лишь в мировоззрении, что заметно и по содержанию их афористического наследия. Однако – и это действительно так! – в нашем тексте встречаются мысли, которые, казалось бы, перекликаются с мыслями, высказанными еще несколько столетий, а то и тысячелетий назад, имеют внешнее сходство и даже параллели или вообще звучат банально(по форме, конечно), хотя и содержат в себе разработку аспектов, ранее не принимавшихся во внимание. Более того, не удалось избежать и обращения к народным пословицам, а то и прямого заимствования у литературных предшественников, что, однако, не дает основания упрекнуть автора в каких-либо иных намерениях. Кроме одного, а именно – развить необходимые умозаключения и выстроить их в определенную систему, опираясь на опыт мыслителей минувших эпох.
Говоря же о мотивах написания книги, заострю внимание читателя лишь на двух, послуживших, кстати, основой для собственных высказываний: «Вряд ли стоит удивляться и упрекать литературу, да и искусство вообще в том, что оно вновь и вновь обращается к извечным темам; миссия художника во все времена – напоминать человечеству о том, что оно склонно забывать и игнорировать или чем оно подчас пренебрегает». Или, например, другое: «Одна и та же мысль, высказываемая многими авторами в разные эпохи, мысль, настойчиво пробивающая себе путь через века, мысль, в какие бы формы она ни облекалась – все это говорит о том, что перед нами настоящая, великая истина». И если при внимательном, вдумчивом, терпеливом чтении не забывать об этих двух авторских соображениях, окажется, что сей труд ума и души не столь уж бесполезен и в нравственном, и в философском смысле.
Предисловие ко 2-му изданию
Я рад, что снова вернулся к этой книге. Не знаю пока, что она значит для меня, в любом случае, сама жизнь заставляет время от времени обращаться к ней.
Реакция на нее была неоднозначной – от откровенной поддержки и неумеренной похвалы до молчаливой сдержанности и резкого осуждения. Но дело даже не в этом. Большинство вообще считает эту книгу деструктивной, нацеленной на разрушение человека, его личности. Но это далеко не так. Глубина всегда измеряется расстоянием. Расстоянием, выраженным во времени. И годы, прошедшие с момента первого опубликования этой книги, убеждают меня в этом. Именно годы позволяют глубже понять ее, ибо за это время и сам читатель стал опытнее, и согласиться с тем, что он поначалу, по разным причинам, категорически отверг.
Вспоминается Гете, его «Письма из Швейцарии»: «Разве мы не пугаемся…, когда та или иная часть нашей истинной природы должна предстать обнаженной?» Ему вторил Оскар Уайлд, утверждающий: «Книги, которые мир называет аморальными – это книги, которые демонстрируют миру его позор». Собственно, и Теодор Драйзер спустя полвека иронически подмечал, что «…мир считает величайшим оскорблением и преступлением любую книгу, где есть хотя бы крупица правды».
Особенность нынешнего издания в том, что в него впервые полностью (за исключением нескольких купюр) включен «Словарь циника» – остросатирическое произведение, которое хоть и отличается от откровенно философских «афоризмов, мыслей и сентенций», тем не менее вписывается в канву, тон и дух «Канонов».
Я не случайно избрал эпиграфом к «Словарю циника» слова великого Флобера. От цинизма до целомудрия – таков диапазон этой книги в книге. Таковы и границы нашего существования, которые сливаются в одном, едином, целом и неразделимом, а именно том, что называется Человек. А позиция автора, а как мыслит сам писатель? – воскликнет иной нетерпеливый читатель. Есть ли она? Отвечу: есть. Более того, она тщательно замаскирована. Настолько тщательно, что у читателя возникает иллюзия, что автор и есть тот самый циник, с позиций которого оценивается окружающий мир.
«Вообще-то» или «к сожалению» – в этих словах кроется позиция автора. Чтобы обнаружить ее, достаточно поставить их в конце того или иного определения. И только тогда читателю станет ясен замысел «Словаря циника» во всей его глубине и непредвзятости.
Предисловие к 3-му изданию
Я был бы неправ, дорогой читатель, если бы назвал эту книгу иначе.
Задумывались ли вы когда-нибудь над тем, почему окружающий нас мир иногда становится невыносимо тягостным. Именно «мир как он есть» – циничный в своей едва прикрытой наготе, жестокий в своей грубой реальности, непридуманный в своей фантастической изощренности. Увы, таковым мы его создали сами. Мы так свыклись с ним, настолько сроднились, что перестали удивляться его грубости и циничности. Быть может, потому что опустили руки, испытав собственное бессилие перед злом, быть может, потому что устали сеять и верить в добро, а может и потому, что поддались волне искушений, нахлынувших на нас. Об этом и повествует новый и, думается, далеко не последний раздел «Канонов» под весьма символическим названием «Кодекс обывателя». Оказывается, и у этой среднестатистической, безликой единицы, на которой, как утверждают некоторые, «мир держится», есть свой кодекс чести. Кодекс, открывающий нам истинное лицо обывателя, реальную подоплеку его поведения, явные и тайные мотивы его существования.
И шаг за шагом поверяя себя, мы должны убедиться в том, насколько смешно и нелепо выглядим, признать это за собой. И оттолкнувшись от этого, попытаться изменить себя: ведь мир – это мы сами, наши мысли, поступки. Действительно, мир настолько тягостен, что хочется скорее изменить его в лучшую сторону, жить по правде и в красоте. Человек ведь не так плох, как он выглядит или ему это представляется. И только поэтому он мучительно нуждается в том, чтобы вновь обрести утраченную им гармонию со своей изначальной сущностью. Вот почему никогда не устареет призыв: сейте добро, храните красоту, любите мудрость.