Лю Фаньцзы - Каноны Конфуция в притчах

Каноны Конфуция в притчах
Название: Каноны Конфуция в притчах
Автор:
Жанр: Книги по философии
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2008
О чем книга "Каноны Конфуция в притчах"

Конфуция по праву называют «Символом китайской нации». Именно его образ приходит на память при упоминании о культуре и философии Китая. Конфуций – это символ наставничества и духовной мудрости, прикоснуться к которой и поможет данная книга. В ней представлены основные положения духовно-этического учения, созданного «Учителем учителей».

Бесплатно читать онлайн Каноны Конфуция в притчах


Предисловие

Конфуций и конфуцианство

Его называют «Символом китайской нации» и «Учителем учителей». Наверняка, именно его образ придет на память любому при упоминании культуры и философии Китая. Ему возведены памятники во многих странах Восточной Азии, где, как считается, сложилась уникальная культурная общность – конфуцианский культурный регион, формировавшийся под влиянием идей Великого Учителя. Он превратился в «визитную карточку» Китая – обложки многих книг о Китае украшены изображениями великого наставника, он растиражирован на календарях, плакатах и рекламах. Культ Конфуция был объявлен императорским, правители совершали моления в храмах Конфуция, на его родине, в местечке Цюйфу, а в провинции Шаньдун возведен огромный храмовый комплекс, ныне превращенный в роскошный музей, куда съезжаются туристы из всех стран мира.

Сегодня во всем мире вряд ли найдется человек, не слышавший о конфуцианстве и его знаменитом основателе – Конфуции (551–479 гг. до н. э.), имя которого по-китайски звучит как Кун-цзы или Кун-фу-цзы (Мудрец Кун). В большинстве случаев Конфуций упоминается не под именем собственным, а под иероглифом «цзы» – «Учитель», выступая тем самым как фигура, скорее, знаковая, нежели как индивидуальный человек. Но читателю сразу становится ясно, что речь идет о великом наставнике, который стал нравственным идеалом сотен миллионов людей. На высказывания Конфуция ссылаются философы, политики и ученые всего мира, а фразы из «Лунь юя» сегодня можно услышать даже от малограмотного китайского крестьянина.

Более того, все нравственное развитие китайцев всегда представлялось как изучение и воплощение наследия, завещанного Конфуцием: тем его бесед с учениками, наставлений правителям, стремлений к идеалу «благородного мужа».

В отличие от многих полулегендарных наставников Китая, например Лао-цзы и Хуан-ди, он является абсолютно реальным персонажем – персонажем вполне «живым», переживающим, нередко сомневающимся, плачущим и торжествующим, наставляющим и негодующим. Но во всем этом многообразии чувств и эмоций он удивительно целостен. «Мой Путь – все пронзать Единым», – говорит он своему ученику (XV, 4).[1]

Самый сложный вопрос – почему именно он стал «Учителем учителей» и превратился в символ Китая? Что он сказал или сделал такого, чего не удавалось никому ни до, ни после него? На первый взгляд, он вполне повседневен, и именно в этой повседневной житейской мудрости проступает его трансцендентное величие. Он не отстранен от мира чувств и эмоций, как буддист, не чудесен в своих историях, как Чжуан-цзы, не обладает сверхъестественными способностям, как даосские маги. Он – такой, как все. И все же он значительно более мистичен, чем десятки других духовных наставников Древнего Китая.

Понять его очень просто – он никогда не говорит о вещах трансцендентных, потаенных, мистических. С учениками и правителями, с аристократами и простолюдинами он в равной степени говорит просто и доступно. И поэтому в его речах даже сегодня любой человек может найти источник как житейских советов, так и духовных откровений.

Понять его нелегко. За кажущейся простотой скрывается такая глубина традиции, аллюзий и полунамеков, что не всякий китайский знаток сможет уловить эти тонкости.

Прочтение образа Конфуция зависит от того, на какой точке зрения мы изначально стоим – про Конфуция и традиционное конфуцианство сегодня известно столько, что весьма затруднительно подходить к этому образу непредвзято. Понимание самого Конфуция – как дословно-текстовое, так и постижение глубинной драмы его образа – зависит чаще всего от изначального подхода к его личности. Если мы допускаем, что в Древнем Китае существовала развитая «философия», то перед нами образ чрезвычайно педантичного, тщательного философа. Но стоит нам лишь допустить, что Конфуций являлся посвященным духовным наставником, соприкасающимся с самыми глубинными мистическими традициями Древнего Китая, то приходит иное понимание его образа. Перед нами предстает духовный учитель, перенявший древнейшие магические ритуалы и образы и ныне стремящийся при помощи этих знаний установить гармоничное правление в царствах на Центральной равнине Китая. Но он не только носитель этой духовной традиции – он ее десакрализатор. Он сообщает о ней открыто, позволяет записывать за собой и – самое главное – видит свою миссию в служении правителям и образовании людей, а не в уединенном отшельническом подвижничестве.

Конфуцианство считают величайшим китайским философским и духовным наследием, что отчасти верно. И все же суть конфуцианства лежит глубже, это даже не национальная идея – это национальная психология. И описывать ее функционирование следует скорее в терминах этнологии и этнопсихологии, нежели философии.

Существует несколько слоев конфуцианства. Есть официальная традиция восприятия конфуцианства, которая в основном навеяна неоконфуцианскими трактовками, развивавшимися в XI–XIII вв. Тогда же и было дано основное толкование всех ключевых терминов, которые использовали Конфуций и его великий последователь Мэн-цзы (III в. до н. э.) в своих проповедях: «ритуал» (ли), «человеколюбие» (жэнь), «справедливость» (и), «почитание старших» (сяо), «искренность» (синь), «преданность» (чжун) и многих других.

Несмотря на всю свою морально-этическую терминологию, происхождением которой мы обязаны в основном попыткам «преобразовать» китайские реалии в христианизированный лексикон Запада, конфуцианство, равно как и вся китайская традиция, не морально, оно – прагматично. Именно это и составляет ядро китайской цивилизации, и это открывается и в политической культуре, и поведенческих стереотипах, и в особенностях мышления.

Конфуцианство, в отличие от индивидуального учения самого Конфуция, не целостное учение, не стройная система взглядов, представлений, политических доктрин и морально-этических установок. Это политическая идея, объединяющая Китай. Это и абсолютный слепок национального характера китайской нации. Зачастую в китайской экзегетике представляется, что конфуцианство повлияло на весь облик современного Китая, на психологию и поведение всего населения Поднебесной, начиная от императора и заканчивая простолюдином. Но кажется, в реальности дело обстояло абсолютно противоположным образом: конфуцианство само явилось лишь слепком с уже сложившегося стереотипа поведения и мышления. И здесь оно удивительным образом из «матрицы идеального китайца» и благородного мужа превращается лишь в констатацию уже существующего стереотипа.

Конфуцианство – гносеологическая абстракция, абсолютный объем, который может быть наполнен практически любым содержанием. Нередко китаец, как бы сканируя свои мысли, стереотипы и особенности поведения, говорит: «Вот это и есть конфуцианство». Итак, конфуцианство – не то, что должно быть, а то, что уже сложилось, уже живет и развивается. Оно не корректирует поведение, а оправдывает его. Так выглядит некая великая символическая идея, вмещающая все что угодно.


С этой книгой читают
Еврейский народ имеет богатую историю. Евреев называют народом Книги. Однако его можно назвать и народом памяти. К такой памяти относятся воспоминания о Холокосте. Многие художественные произведения о Холокосте не передают всю трагичность тех жутких событий. Холокост – это промышленный масштаб унижения и уничтожения еврейского народа. Книга Владимира Мельницкого «У Стены плача» об этом, она перед вами. Набирайтесь мужества и читайте.Евгений Булка
Книга для каждой семьи. Это мудрые советы о том, как построить своё государство – семью. Построить и сохранить, чтобы мечты «прожить всю жизнь вместе в любви и понимании» стали действительностью. Книга поможет и семьям со стажем, в которых начали угасать чувства, подкинуть дров в костёр любви. Рекомендации из книги подойдут каждому из нас. Книга заставляет о многом задуматьсяи изменить взгляд на привычные вещи. Рекомендую к прочтению всем, кто хо
Счастье – цель жизни каждого человека. Но что такое счастье? И как его достичь? Как соотносятся счастье и истина?На эти и другие вопросы представлены ответы в этой книжечке, явившейся результатом многолетних исканий автора.
В учебном пособии кратко освещаются ключевые проблемы философии истории, которые формулировались в период становления французской интеллектуальной традиции. Изучение разнообразных подходов к осмыслению истории и сложившихся в контексте этих подходов методологических стратегий постижения истории позволит глубже понять характер французского менталитета и особенности национальной культуры Франции.Учебное пособие адресовано студентам магистратуры, об
«Изображение очень резкое, почти черно-белое, со слабыми оттенками зеленого, синего и красного цветов. Камера скользит вдоль пола, между ногами людей. Люди ходят, стоят, сидят. Преобладают мужские ноги в брюках, носках, ботинках. Ботинки в основном черные, носки серые. Взгляд снизу вверх, и видно, что помещение – большая лаборатория. Ряды столов с компьютерами, мигающие экраны. Изображение движется вперед, натыкается на женские ноги в колготках.
«Всякому писателю, взявшемуся за фантастическое перо, хочется произвести что-нибудь этакое грандиозное, охватывающее не только весь земной шар, но и пару окрестных галактик. Хочется. Да вот незадача – история, произошедшая в городе Волгоколымске, хоть и достойна подробного повествования, но никак не претендует на глобальность. Она совершенно локальна и никак не выходит за пределы вышеупомянутого города…»
Эта книга будет интересна детям и взрослым. Она для семейного чтения. Как в жизни, в ней переплетаются разные чувства. Порой грусть соседствует с улыбкой, иногда они уступают друг другу. Стихи о любви, о королях и королевах, об известных людях, живших до нас. Есть и современные сказки, ранее опубликованные отдельной книгой, и легенды, а также размышления о жизни и о нас. Радостного чтения, читатель.
Монолог о прекраснейшей Индии, тропических дождях, селениях и горах, основанный на противоречии стихий и замыслов короны