– Я не ослышался? – Пьетро недоуменно посмотрел на своего кумира, которого боготворил все двадцать лет знакомства. – Вы предлагаете жениться на вашей дочери? Но она на тринадцать лет моложе меня, и мы едва знакомы. Почему вы считаете, что я соглашусь?
Сидящий напротив Кол не отвел взгляда.
– Эммилин красивая и умная девушка. Почему тебя так оскорбило мое предложение?
Пьетро имел все основания для скептицизма, но не хотел обсуждать это с сенатором. Он полагал, что Эммилин или чересчур застенчива, или большая зануда.
– Я не хочу жениться в принципе, – сказал Пьетро, избегая прямого ответа. – Никогда.
– Тем лучше. Тогда женитьба на Эммилин не помешает твоей личной жизни.
Губы Пьетро сжались в тонкую линию, на скулах заходили желваки. С металлом в голосе, так пугающим его конкурентов, он отчеканил:
– Я не намерен жениться.
Кола позабавил такой суровый отпор. Командирский тон Пьетро его совсем не смутил.
– Пьетро, я люблю тебя как сына. Ты и Эммилин – главные люди в моей жизни. Мне необходимо, чтобы ты на ней женился.
– Откуда такая мысль? – Подавшись вперед, Пьетро внимательно вглядывался в лицо сенатора.
– Я обдумываю это уже несколько недель.
– Почему? – не отставал Пьетро, понимая, что Кол чего-то недоговаривает.
Сенатор тяжело вздохнул и ответ взгляд.
– Эммилин хочет уехать из дома и учиться в университете в Риме. Я сказал, что соглашусь на это лишь в том случае, если она выйдет за тебя замуж.
– И она согласилась? – недоверчиво спросил Пьетро.
Эммилин еще больше пала в его глазах.
– Должен признаться, что не сразу, – проворчал Кол. – Но в конце концов согласилась. Она хорошая девочка и послушная дочь.
Пьетро сделал неимоверное усилие, чтобы не усмехнуться. Хорошие девочки, как правило, скучны, жеманны и предсказуемы. Слова сенатора не прибавили Пьетро оптимизма.
– Я могу присматривать за вашей дочерью просто так. Для этого не нужно вступать в брак.
– Нет, черт побери, этого недостаточно!
– Почему? – Пьетро прищурился. – Я что-то упускаю?
Сенатор недовольно поморщился. После некоторого колебания ответил:
– То, что я тебе сейчас скажу, должно остаться в этих стенах.
Озадаченный Пьетро утвердительно кивнул.
– Поклянись, Пьетро. Дай слово, что не злоупотребишь моим доверием.
– Конечно.
Пьетро понятия не имел, что собирается сказать сенатор, поэтому легко согласился.
– Только двоим известно то, о чем я тебе скажу. Даже Эммилин не в курсе.
По спине Пьетро пробежал неприятный холодок дурного предчувствия.
– Мне нелегко это говорить. Я умираю.
– Что? – прохрипел Пьетро после секундного молчания. Слова давались ему с трудом.
– Умираю. Мой онколог считает, что это дело нескольких месяцев. – Подавшись вперед, сенатор решительно посмотрел на Пьетро. От этого взгляда у Пьетро мурашки побежали по спине. – Это будут тяжелые месяцы, сынок. Я не хочу, чтобы Эммилин была рядом. Я хочу видеть ее счастливой и защищенной. Не хочу, чтобы она страдала и мучилась из-за моей болезни.
Пьетро чувствовал себя так, словно его переехал грузовик. Ему было нечем дышать. Его собственный отец сгорел от рака двадцать лет назад. Мысль о том, что ему снова придется стать свидетелем агонии друга, наводила ужас.
– Этого не может быть. – Пьетро провел по лицу рукой и посмотрел на сенатора. Тот выглядел вполне здоровым.
– Вы советовались с другим специалистом? Есть альтернативное мнение?
– В этом нет необходимости, – устало ответил Кол. – Достаточно взглянуть на рентгеновские снимки. Метастазы повсюду.
Пьетро тихо выругался по-итальянски. Давно он не чувствовал себя таким беспомощным.
– Мне очень жаль.
– Не нужны мне твои сожаления. Я прошу о помощи. Черт возьми, умоляю тебя, помоги.
Пьетро внутренне застонал. Он готов почти на все ради сенатора, но жениться на его дочери?..
– Но разве Эммилин не может сама найти партнера?
– Кого? – горько усмехнулся Кол. – Охотника за приданым? После моей смерти она унаследует миллиарды. Не считая огромного поместья с особняком и нефтяной вышки в Техасе. И все это свалится на хрупкие плечи молодой женщины. – Сенатор вздохнул. – Я сам во всем виноват. После смерти ее матери я буквально пылинки с нее сдувал. Хотел оградить ее от всего дурного и преуспел в этом. И сейчас, когда моя двадцатидвухлетняя дочь вот-вот станет сиротой, я должен знать, Пьетро, что о ней кто-то позаботится.
– Я приложу все силы, – уверил он Кола.
– Имейлы раз в неделю – не выход из положения. Я хочу, чтобы вы жили под одной крышей. Об Эммилин нужно заботиться.
– Говорите, она не знает о вашей болезни?
– Нет, конечно. И не узнает.
– О чем вы говорите? Как это?
– Я хочу уберечь ее от боли. Она это заслужила.
Пьетро обуревали сомнения. Внутри росло раздражение. Он ожидал чего угодно от встречи с сенатором, но только не этого.
– Я никогда и ни о чем не просил тебя, Пьетро. Обещай, что сделаешь это ради меня.
– Я вам не нравлюсь, так ведь?
Она окинула внимательным взглядом красавца итальянца: дорогой костюм, густая темная шевелюра, карие глаза и чувственные губы, словно созданные для проклятий и поцелуев.
Ямочка на подбородке, широкие плечи и мускулистая грудь. Несмотря на то что он был в костюме, она чувствовала, что на нем нет ни грамма лишнего жира, сплошные мускулы. По спине пробежали мурашки, когда она подумала, как ей удастся со всем этим справиться.
Выйти замуж за этого человека – все равно что принять боевое крещение. У нее почти нет опыта. Да и о каком опыте может идти речь в подобной ситуации?
Он не отвечал. Интересно, он слышал, что она сказала? Она задала вопрос практически театральным шепотом.
Эммилин втянула в себя воздух и предприняла новую попытку:
– Я спросила…
– Я слышал, что ты сказала, – растягивая гласные, ответил он.
Пьетро снова помолчал, барабаня длинными пальцами с аккуратно постриженными ногтями по подлокотнику кресла.
– Уже поздно. Хочешь кофе или чего-нибудь покрепче?
Эммилин отрицательно покачала головой, и ее гладкие блестящие волосы волной закачались по спине.
– Спасибо, нет.
Поднявшись из кресла, он с тигриной грацией направился к бару и налил себе виски из хрустального декантера. Сделав щедрый глоток янтарной жидкости, Пьетро задумчиво покрутил бокал в руке.
– Я знаю, что все это кажется безумием… – пробормотала Эммилин, встретившись с ним взглядом.
Его эбеновые глаза притягивали словно магнит, и Эммилин быстро отвела взгляд.
Уголки его губ насмешливо изогнулись.
– Есть немного, – согласился он.
– Дело в том, что я не хочу огорчать отца. Мысль о том, что я могу его ранить, невыносима.
