В то время как миллионы людей по всему миру праздновали окончание Второй мировой войны, горстка людей, правителей Японии, занималась разрешением внутриполитического конфликта. Вопрос стоял следующим образом: продолжать войну или капитулировать. Противостояние соперничавших партий продолжалось в течение четырех дней после официально предъявленного Японии требования о капитуляции, которое вызвало невиданное ликование по всей планете.
Однако восторги оказались преждевременными, и только в последний момент японские сторонники мира смогли сорвать попытку государственного переворота, покончить с угрозой терроризма и практикой заказных убийств.
В 1945 году почти все офицеры японской армии, до последнего человека, были намерены стоять насмерть за власть Божественного императора, которая существовала в стране уже на протяжении 2600 лет. Моряков японского флота призывали пожертвовать жизнью при отражении нападения иностранных захватчиков. Гражданские же экстремисты призывали своих последователей не только быть готовыми умереть в бою, но и самым безжалостным образом искоренять «пацифистов». Начальник японской полиции опасался народного восстания. Глава службы безопасности (кэмпэйтай) давал мрачные прогнозы, полагая, что войска поднимут мятеж.
В Японии в то время проживало до 80 миллионов человек, в основном нищего люда, страшно уставшего от войны, но готового продолжать ее, пока не поступит приказ сложить оружие. Каждый день жилые дома разрушались и горели под ударами зажигательных авиационных бомб противника. Гибли люди, многие голодали. Падали урожаи. Росла безработица. Вражеские суда, подводные лодки и авиация держали страну в блокаде. Даже сообщение между островами внутри страны становилось чрезвычайно опасным. И все же армия разрабатывала планы «решающей битвы за отечество».
Военачальники не были слепцами. Не были глупцами. Они были обычными людьми и вели себя совершенно естественным образом, реагируя на внешнюю угрозу. Их поведение укладывалось в нормы и понятия, характерные для Японии 1945 года. В этом суть дела; это именно то, что делает мрачную интерлюдию теперь уже далекого прошлого, когда внутри Японии шли споры о капитуляции. Картина внешнего мира, какой ее видели японские политики, была отражением их собственных представлений.
Если бы мы были способны более ясно увидеть, как японцы воспринимают окружающий их мир, то смогли бы гораздо раньше помочь им преодолеть нежелание капитулировать. Переговоры о мире и заключение перемирия – единственный путь завершения любого военного конфликта. Если мы признаем это, то понять, как противник представляет себе мир, крайне необходимо. Опыт японцев во Второй мировой войне дает нам пример этого.
Люди на вершине власти не страдали манией величия и ограниченностью мышления. Они осознавали в глубине души, что не могут победить. Они знали об этом еще до того, как разгром нацистов сделал неизбежным победоносное наступление вооруженных сил союзников с использованием всех имевшихся у них в наличии сил и оружия. Они знали о неизбежности поражения, но не могли принять его еще до применения атомной бомбы и советского наступления. Но все же они отказывались от капитуляции как логического выбора.
Известен старый прием демонстрации гипноза, возможно столь же древний, как и сам гипноз. Гипнотизер, объект гипноза и третье лицо присутствуют на сцене. Объект находится в трансе; ему говорят, что он и гипнотизер одни на сцене. И, придя в себя, он действует так, как будто третьего человека не существует. Совсем. Когда его просят что-то дать или взять у третьего человека, он пытается избежать этого. Разве он не видит другого человека? Его органы чувств, безусловно, подсказывают ему, что присутствует еще один человек. Почему же он не признает этого и не действует рационально?
Внушение, полученное в состоянии гипноза, что объект и гипнотизер одни, не оставляет места для существования третьего человека. Таково представление о мире, внушенное объекту в состоянии гипноза. Его чувства и его ответная реакция имеют защитный и оборонительный характер. Затемненное восприятие гипнотизируемого объекта отказывается признать то, что является для аудитории неоспоримой реальностью.
Японские милитаристы были в подобном состоянии самогипноза в том, 1945 году. Разгром полный и абсолютный – вот что они отказывались признавать.
Об их горьком «пробуждении» повествует эта книга.
Лестер Брукс
Япония вела две войны в XX столетии. Одна окончилась победой, другая – поражением. Русско-японскую войну 1904–1905 годов уже вряд ли кто-нибудь помнит, но события, которые завершили войну на Тихом океане в 1945 году, еще не затерялись на страницах учебника истории.
Во время Второй мировой войны в Японии существовал Высший совет по руководству войной, состоявший из шести членов, который взял на себя ответственность за окончание войны. Совет оказался в несколько ином положении, чем премьер-министр Кацура и министр иностранных дел Комура в конце Русско-японской войны. Летом 1905 года Япония побеждала на суше и на море, хотя ее военные силы были на грани истощения. Фельдмаршал Ояма и его начальник штаба генерал Кодама признавали, что пришло время заключить мир. В роли посредника выступил президент США Теодор Рузвельт. В противоположность этому, сорок лет спустя, когда вал войны накрыл Японию, союзные державы потребовали «безоговорочной капитуляции», в то время как японцы выдвинули лозунг «сто миллионов почетных смертей».
В этих обстоятельствах в начале мая министр иностранных дел Того провел ряд частных встреч с пятью другими членами Высшего совета по руководству войной. Это были: премьер-министр адмирал Судзуки, военный министр Анами, министр флота Ёнаи, начальник Генерального штаба армии Умэдзу, начальник Генерального штаба флота Тоёда. В полной степени отдать должное его терпению и настойчивости, проявленным во время трудных переговоров, могут только его ближайшие сотрудники. Во многом эта инициатива Того положила начало заключительному этапу войны, который продолжался в течение трех месяцев. В последние дни войны министр иностранных дел разрывался между требованием западных держав о «безоговорочной капитуляции» и призывом со стороны военных дать «последнее сражение на побережье». В это же время военный министр был вынужден выбирать между желанием императора закончить войну и настойчивым требованием своих подчиненных продолжить ее ради спасения национального государства. Благодаря духовному единству «Большой шестерки» и окончательному решению императора были приняты условия капитуляции, упомянутые в Потсдамской декларации, что привело в итоге к завершению войны.
