Свет! Глаза закрыты, но я его чувствую. Ага, свет это волна и частица. Много частиц, которые молотили сейчас по векам, не давая их поднять. Следующей включилась вестибулярка. Голова кружилась даже лежа с закрытыми глазами. Мозг требовал реакции рук ног и отчаянно пытался понять, в каком положении находится тело. В ушах какофония звуков. Еще несколько секунд дискомфорта и врубился реальный и звук, оттеснив на задний план все ощущения.
– … актуальные карты. Невозможно определить местоположение. Отсутствуют актуальные карты. Невозможно определить местоположение….
– Алиса, хватит, – прохрипел я бортовому компьютеру. – Что случилось?
– Рада, что с тобой все в порядке. С какого момента рассказывать? – жизнерадостно поинтересовалась система голосом первого голосового помощника с искусственным интеллектом, который мне пришлось искать в архивах.
– С момента начала активной фазы эксперимента.
– Не знаю, – так же бодро, ответила Алиса, – оперативная память не содержит этой информации. Я включилась после перезагрузки пять минут назад.
Какого черта? Запуск не должен был вести к перезагрузке. Я же наоборот поставил все на запись! Точно, все стерто. Стоп. Слава моей паранойе, есть же страховка. Перед началом эксперимента я добавил старинную цифровую камеру, записывающую, происходящее в лаборатории. Камера смотрит на монитор. При желании можно даже записи на экране рассмотреть. Хотел сделать хроники наподобие первых исследователей космоса. Хорошо, что в сеть модуля встроить не успел. Тоже стерлась бы.
Через пару минут я уже перегружал файл с камеры в систему. Та-а-ак, плэй. Не знаю, что я ожидал увидеть, но точно не вспышку ярко синего цвета, после которой коротко стриженный парень остался лежать, уронив голову, на стол перед монитором. Рядом с ним, то есть со мной материализовались два синих сгустка, те самые вспышки света, не желающие гаснуть. Они быстро передвигались по лаборатории, задержались около меня. Темно-синий луч упал на монитор, где Алиса анализировала информацию, и вдруг выдала надпись на двух языках. Вернее я предположил, что первая строчка, состоящая из кода, была языком.
– Приветствую вас. Я бортовой компьютер, а кто вы?
Сгустки остановились, произошел какой-то быстрый процесс, сопровождавшийся повышенным свечением. На мониторе появилось много текста, который мгновенно исчез и экран погрузился во тьму.
– Ты это видела? – спросил я растерянно Алису.
– Я даже повторно расшифровала информационные пакеты, которыми обменивались гости, – гордо заявила машина.
– Так, что ты молчишь? Показывай и рассказывай давай!
– Ты мне слова не даешь вставить, – ишь ты, пошутила. Подключил, называется, симулятор эмоций и чувство юмора для ИИ.
– Говори уже.
– Существа, которых мы видели, что-то вроде пограничного контроля, который был отправлен к нам, когда мы появились в этой зоне без разрешения. Похоже, что пойманный ранее спутником сигнал принадлежал чужому транспортному пространственному каналу. Переслав ему сигнал обратно, мы попали в зону его действия во время транспортировки. В результате лабораторный модуль выкинуло в неизвестной мне точке. Это другая цивилизация, вернее цивилизации. Их много, но в секторе Системы Солнца, как они о нас говорят, действует карантин. Все информационные и транспортные потоки идут мимо нас, поэтому наше появление либо сбой системы безопасности, либо сознательное нарушение.
– А нафига они стерли информацию?
– Мы нарушили периметр карантина и выбрались за его пределы, но все-равно запрет на контакты с нами никуда не делся.
– Во-первых, мы нарушили, не зная об этом. Скорее вопросы к тому транспортному каналу, который оказался рядом с нами. Во-вторых, что за запрет?
– Это я не успела понять, а доступа к информации у меня больше нет. Его сразу ограничили. Я и остальное узнала косвенным путем из анализа запросов и запретов.
Да-а-а, дела. Нужно хорошенько подумать, но подумать я не успел. Модуль тряхнуло и мы с ним снова отключились.
*****
Возвращение было болезненным. Несколько тонн фотонов неравномерно обрушились на глаза. Снова это мерзкое ощущение дезориентации. Свет, тошнота от головокружения. Руки. Ноги. Звук! Кажется, я начинаю привыкать к этой дряни. Есть даже какой-то своеобразный кайф в том, как все приходит в норму. Интересно можно на это подсесть?
– Макс? Ты в порядке? Помнишь что-нибудь? – знакомый голос выдернул из раздумий.
– Физически вроде да, – ответил я.
Интересно, что я должен помнить? Впрочем неловкое чувство непонимания, где я нахожусь и как сюда попал, подсказывало, что тема для беспокойства есть. Нужно приходить в себя. Я лежал на холодном полу просторного подвального помещения. Вокруг ни звука – то, что называют оглушающей тишиной. И никаких запахов. Потолок явно умеет открываться, судя по огромному закрытому люку над головой. Темно, ничего не видно, хотя нет. Глаза привыкли к полумраку и взгляд, скользнув по периметру, уперся в лабораторный модуль. Только сейчас я снаружи и не помню, как и когда вышел погулять. Память предложила как последнее воспоминание внутри модуля на орбите, момент просмотра записи с визитом неведомых исследователей.
О! Я знаю, кто мне поможет. Я еще до начала эксперимента заказал медицинскому манипулятору зубной имплант с непроницаемым контейнером для хранения. Взял локальную версию Алисы, чтобы поместилась в этот контейнер вместе с непрерывной панорамной записью максимального охвата в течение двадцати четырех часов. Надеялся на приключения, самостоятельные вылазки в космос. Нет, пожаловаться не на что, скучать не приходится.
– Алиса, а что ты помнишь о последних событиях?
– Сейчас распаковывается информация из бэкапа. Еще несколько секунд, ответила Алиса.
Да. Похоже, я не зря заморочился.
– Готово.
– Отлично!
– Значит, мы уже сутки вне модуля? – ничего себе прогулка, но я ее не помню, – получается, атмосфера пригодна для жизни?
– Меньше. Ты сделал кучу проб и забил память. Осталось полтора часа записи. Через пятнадцать минут нужно будет выбирать. Либо прекращаем запись, либо чистим память.
