Глава первая.
Хорошо в деревне по утрам, особенно когда ты в бегах.
«Рита-а! Вставай! Уже белый день на дворе», − вырвал меня из прекрасного царства сна голос любимой бабули. Я сладко зевнула, не открывая глаз, потянулась-выгнулась, аки довольная кошка и, наконец, изволила окончательно проснуться. «Угу. Точно уже не утро», − мысленно согласилась я с бабулей. В распахнутое окно ласково заглядывало солнышко, и где-то в листве роскошного сада пели птички. Идиллия! Когда я последний раз так долго дрыхла? Да даже не помню уже. Обычно встаю рано, часиков так в шесть, а тут, я приподнялась и цапнула с тумбочки свой айфон… Так, времечко… Оу-у! А светящиеся циферки намекали, что я изволила проспать почти до полудня. Вот это да-а. Вот что делает с городской девушкой чистый и свежий деревенский воздух, а если ещё учесть, что я пару суток нормально не спала… Бодренько соскочив с мягкой постели, ещё раз потянулась и устремилась шустренько в ванную, благо она была у меня рядышком.
Первый день моей вынужденной ссылки начинался великолепно. Освежающий душ привёл моё тельце в тонус, а желудок заурчал, благодаря чуткому нюху заподозрив, что бабуля приготовила что-то потрясающе вкусное. Она у меня вообще золото, и я её очень люблю, правда каюсь, вот в гости не появлялась уже лет шесть как. Всё дело в том, что бабуля категорически отказалась переезжать в город. Сколько бы мама её ни уговаривала, всегда отвечала одинаково: «У вас шумно и суетно. И что я делать-то буду? В квартире сидеть и ворон считать?»
Она у меня на редкость деятельная особа. Всю жизнь проработала учительницей биологии в местной школе, а перед пенсией даже директором побыла. Её в деревне все любят и уважают, даже величают не баба Аня, а строго Анна Алексеевна. А вот мама моя сбежала в город, выучилась, встретила моего папеньку и осталась жить там. Хотя и до него, насколько я знаю, возвращаться в родные пенаты не собиралась. Она у меня тоже талантище. Это ведь надо, чтобы обычная деревенская девчонка, пусть и окончившая школу с золотой медалью, а институт с красным дипломом, умудрилась охмурить еврейского юношу из очень состоятельной семьи. Моя вторая бабушка, Софья Серафимовна, по словам папы, поначалу громко сетовала и причитала, что её сынок не нашёл себе приличную еврейскую девушку, но мама сделала всё, чтобы свекровь изменила своё мнение. Она не была бы сама собой, если бы не смогла этого сделать.
Для начала мама освоила кошерную кухню и выучила иврит, причём в рекордные сроки. Свекровь впечатлилась, и дальше всё пошло как по маслу. Мама завоёвывала к себе любовь и уважение шаг за шагом, в конечном итоге, через пару лет, убедив Софью Серафимовну, что лучшего выбора её сын сделать не мог. Она даже не стала спорить и вмешиваться, когда моему младшему брату пришло время делать обрезание. В общем, на данный момент еврейская бабушка обожает невестку и обоих внуков. Всё детство Софья Серафимовна кормила меня, а теперь младшего братца, блюдами кошерной кухни, а мамуля, приезжая со мной в гости к другой бабушке, позволяла мне кушать всё, что хотелось. Вот так я и росла, впитывая всё самое лучшее с двух сторон своей семьи. От папы у меня трезвый ум, расчётливость и страсть к зарабатыванию денег, а от мамы страстность, жажда приключений и развитая интуиция. Внешность у меня пятьдесят на пятьдесят гены смешались, явив миру самое лучшее, понятное дело. И эмоциональности мне, как водится от таких родителей, отсыпали вдвойне. Когда они ссорятся или мирятся… Это − песня. Бери попкорн, садись и наслаждайся.
Лет до десяти, пока Пётр Гольдштейн ударными темпами строил финансовую империю, мы с мамой часто приезжали к бабушке, а потом наш папа решил, что семье известного банкира отдыхать в деревне непрестижно и мы стали постоянными гостями на известных курортах. Я, конечно, ничуть не жалуюсь. Не всем моим сверстникам так повезло, как мне изъездить почти все известные туристические маршруты и не только, ещё до восемнадцати лет. Причём первым классом, а не автостопом. Папе нравилось бывать на Лазурном побережье, посещать Ниццу и Канны, так что я насмотрелась на богатых и знаменитых. Маме нравились острова, так что мы часто летали на всякие Сейшелы-Мальдивы-Карибы, а зимой посещали Европу. Заграница для меня перестала быть экзотикой, а стала привычным местом отдыха.
Бабушка Аня теперь приезжала к нам сама, обычно на несколько дней. Кормила меня любимыми вкусностями, подолгу уединялась с мамой «поговорить по-женски», а затем возвращалась к себе в деревню. Однажды, лет шесть назад, папа чуть ли не силком отправил бабушку вместе со своей мамой в Израиль. Отдохнуть, подлечиться, новые места увидеть, а мы с мамой рванули, наоборот, в деревню, прихватив с собой бригаду первоклассных строителей, да и сделали евроремонт, заменив всё, до чего добрались наши ручки. Но мама всё же постаралась сохранить колорит родного дома, добавив комфорта.
Ну, и я воспользовалась ситуацией. Так вместо чердака, полного «нужного» хлама, появилась утеплённая комфортабельная мансарда с личной ванной комнатой. Бабуля, когда вернулась, конечно, поворчала на наше самоуправство, но старания оценила. Особенно ей понравилась кухня, напичканная современной техникой, она её довольно быстро освоила. Жаль только, что обжить свою новую комнату я так и не удосужилась, по причине неявки. Времени за учёбой в университете, чтобы приехать к бабушке, совершенно не было. Даже на каникулах папа загружал меня по полной программе.
Училась я, естественно в престижном лицее, затем в таком же универе. Среди моих знакомых многие были из обеспеченных семей и жили точно так же, как я. Отец всегда считал, что правильные связи нужно заводить ещё с юности, а лучше прямо с детства. Я и заводила. Связи, но не нормальную дружбу. Никогда не считала себя «золотой девочкой», или, как часто говорят сейчас, мажоркой. Хотя среди моих знакомых были и такие. Мне с ними было скучно, слишком разные интересы, и потому среди моих друзей было много ребят из обычных семей. От них я получила больше, чем от дорогих репетиторов и важных преподов.
Я научилась давать сдачи, разбираться в машинах и мотоциклах. Одно время даже увлеклась паркуром. Только это рисковое увлечение продлилось до тех пор, пока меня, сигающую с парнями через стены и заборы, не увидела, причём совершенно случайно, Софья Серафимовна. Крику было-о! Много. Пришлось дать слово, что не буду больше. И вот чего злились-то? Пацанкой я не стала, вела вполне удачную двойную жизнь. С одной стороны приличная еврейская девочка, с другой… хм… слегка оторва. Но об этой моей стороне знакомые семьи и понятия не имели. Однако после отказа от экстрима мою деятельную натуру начала одолевать скука.
