Проросшие корнями куски земли и глины летели в сторону. Саперная лопатка в достаточно сильных руках снова и снова врезалась в грунт. Наконец, из-под глины показался угол бетонной плиты. Олег подкопал под плитой и осторожно непривычной к грязной работе рукой вытащил из-под неё полуистлевшую сумку-планшет на ремне.
Он сел у дерева на траву, смахнул капельки пота с лица и перевел дух. Отдышавшись, положил планшет себе на колени, едва касаясь поверхности, провел ладонью по изъеденной временем коже и, чуть помедлив, с волнением открыл сумку.
Старые тетради были исписаны мелким почерком с рисунками и знаками на полях. Листая пожелтевшие страницы, Олег пробегал по заголовкам: Рудра и Маруты; Ор и Кли; Пуруша и Пракрити… С этим он разберется потом, а пока… вот, из глубины сумки он достал золотой медальон, на аверсе которого был нанесен знак Тайцзи и восемь триграмм по кругу. Олег сжал медальон в кулак, прислонился к дереву и закрыл глаза.
***
Мальчик лет десяти, беззаботно размахивая походным котелком, спустился к устью горной реки, впадающей в море. На нем слегка испачканная футболка и шорты. За спиной на ремне через плечо болталась плоская сумка-планшет.
Темнело. Ветер усилился, и уже явно пахло грозой. Мальчик посмотрел на мрачное чернеющее небо, сполоснув котелок, зачерпнул воду и, стараясь не расплескать, торопливо потопал по крутому склону наверх. Там, за кустарником, на небольшой полянке у костра, суетился его отец.
– Принес? – услышав шаги, не оборачиваясь, спросил отец.
– Принес, – прозвучал в ответ хриплый мужской голос.
Отец повернул голову и получил удар ножом в горло. Пытаясь подняться в рост, он грузно, вздымая искры и пепел, повалился в костер. Всполохи молний осветили его широко открытые глаза, перекошенный рот и залитое кровью последнее слово…
«Беги!» – кричали глаза. Мальчик не мог шевельнуться. «Беги!» – содрогнулась земля под раскатистым громом. Ноги подкосились, стиснутый ужасом крик застрял в пересохшем горле. Сердце рвалось и сжималось: – «Беги! Беги же! Беги!»
Котелок выпал из рук, глухо шоркнул о камень и, расплескивая воду, покатился по склону.
Мальчик бежал, не разбирая дороги, впереди всё тряслось и мелькало, ветки деревьев, терзаемые порывистым ветром, больно хлестали его по щекам, колючки цеплялись к одежде и царапали в кровь. Прорываясь сквозь густые заросли, он споткнулся, повалился на кустарник, кустарник отбросил его на землю. Мальчик вскочил и шагнул к обрыву.
Там, внизу, угрожающе штормит морская бездна. Мощная темная сила с отливом седины на гребне, вздымаясь, бросилась на скалистый берег.
Мальчик отпрянул, попятился, метнулся назад и замер. Тяжелое дыхание надвигалось на него из темноты. Под чужим сапогом будто хрустели кости, ветки кустарника раздвигались, уступая сильной руке, хриплый надсадный кашель сменился громовым раскатом.
Бежать было некуда. Мальчик отчаянно рванулся к обрыву и прыгнул вниз. Вода сомкнулась над головой. Наступивший мрак резанула ослепительная вспышка молнии.
***
Пробив толщу морской воды, солнечный луч больно ударил по глазам. Вода давила на виски, острая боль в онемевшей ноге исказила лицо. «Только без паники!» – приказал себе Олег и сжал зубы. Он согнул ногу в колене и торопливо массировал голень, затем, превозмогая боль, потянул на себя ступню. Грудь непроизвольно дрогнула и, вобрав в себя воду, будто вспыхнула. «Дышать!» – кричало всё тело. Олег запрокинул голову: там, высоко-высоко, сквозь синеву перламутра сияло солнце. Олег рванулся наверх.
Он жадно глотал воздух, откашлялся, встряхнул головой и осмотрелся.
Яркие блики дружелюбно плескались в соленой воде. На горизонте небольшие волны открытого моря слегка покачивали одинокую белоснежную яхту.
В свои тридцать пять лет Олег был полон сил, и казалось, что плыть он мог вечно. Главное, упорядочить дыхание и держать размеренный темп, но ни то, ни другое не удавалось. Волны захлестывали со всех сторон, приходилось плыть суетливо, хаотично преодолевая хаос.
Олег плыл. Впереди сквозь мелкие соленые брызги белым пятном на волнах покачивалась яхта.
***
Там, вдали от скалистого берега, на солнечной палубе молодая симпатичная Катя пыталась наслаждаться жизнью. Дневной бриз ласкал её кудри, развевая легкое, подвязанное на груди парео. Ласковое солнце, слегка подернутое перистыми облаками голубое небо, крики чаек и нежный, похожий на шелест плеск лазурной волны создавал особую тишину морского простора, тишину, которую хочется слушать.
Кружась по палубе, Катя подхватила со стола бокал и подняла его к небу, приглашая солнце поиграть лучами с вишневым соком.
Всё было романтично, благостно и скучно.
***
Олег хорошо сложен и плавал неплохо, но боль в ноге ещё не унялась, мелкие беспорядочные волны сбивали дыхание, намокший рюкзак давил и подтапливал тело. Олег плыл торопливо, сил не жалел, и силы покидали его. Надо было раздеться, снять хотя бы брюки, какого чёрта эта спешка. Скинул бы рюкзак, сразу стало бы легче, но эту мысль он даже не допускал.
В рюкзаке старый планшет отца, тетради, медальон – память. Дядя Сава говорил, что золотым медальоном интересовались многие, хотя сам спрашивал о тетрадях. Где был планшет все эти годы, знал только он, Олег, знал и, сам не понимая почему, молчал. Сначала это была его детская тайна, потом как-то всё закрутилось, завертелось, и лишь в последнее время он несколько раз собирался съездить и забрать планшет, хотя уже не был уверен в его сохранности, да и вспомнит ли он то самое место, найдет ли? Но вспомнил и нашел. Получилось, что он двадцать пять лет хранил эту тайну и только сейчас решил прикоснуться к ней, и на это у него появились особые причины.
Олег плыл, намокший рюкзак давил и подтапливал тело, мышцы, скованные мокрой одеждой, теряли эластичность, деревенели, и с каждой минутой нарастала усталость, а расстояние до яхты сокращалось мучительно медленно.
***
Катя с подчеркнутым эстетизмом опустила в бокал кусочек льда. Пригубив вишневый сок, кончиком языка собрала остатки вкуса с верхней губы, поставила бокал на стол и откинулась на диван. Она закрыла глаза, понежилась и задремала.
***
Олег подплыл к яхте, тяжело дыша, поднялся по кормовому трапу, устало опустился на колени, скинул рюкзак и ничком упал на палубу.
Клонящееся к закату солнце из-под тента заглядывало в лицо спящей Кате. Яхта слегка покачивалась, и тент то открывал, то прикрывал Катю от солнечных лучей.
Всё еще тяжело дыша, Олег поднялся на солнечную палубу и посмотрел на спящую. Катя, сладко прогибаясь, повернулась на спину, глубоко вздохнула и склонила голову к плечу.
Олег медленно приближался к ней.
